перед собой руки, наклонясь вперед в кресле-релаксаторе.
— И допустим, ради спора, что эти формы жизни не имеют определенной анатомии, как имеем ее мы. Возможно, просто некоторый вид желеобразной протоплазмы, способной видоизменяться в соответствии с окружающими условиями. Возможно, они могут копировать все, что захотят скопировать, и сидеть, наблюдая за нами, под нашими носами, в виде скал, песка, булыжника, может быть, даже людей!
Джефф откинул волосы со лба, и глаза его были более испуганы, чем сердиты.
— Ерунда, — проворчал он. — Я видел эту планету собственными глазами. Там ничего не было.
Доктор кивнул.
— Ладно, пусть ерунда, но предположим, что это правда и эти венеряне хотели узнать больше о нашей планете, хотели изучить нас, наш корабль, наш образ жизни. Как они могли бы это сделать? Может быть, один из них попытался попасть на корабль в облике человека. Может быть, один из них убил Роджера Вескотта где-нибудь в песках и проник на корабль в облике человека, копируя его внешний вид, его поведение, надеясь, что его примут за Роджера Вескотта и доставят домой. Предположим, что он допустил ошибку в копировании. Он не знал вначале химический состав крови. Понадобилось время на внесение изменений и точное копирование, и он взошел на борт — отличная, совершенная оболочка — и полная мешанина и неопределенность внутри. И когда «кровь» была взята у него, то с ней был явный непорядок. Он узнал об этой ошибке и попытался скрыть ее — быть может, путем убийства другого человека, скажем, Шейвера, копированием его и симуляцией смерти, такой, скажем, какой как будто умер Шейвер, с тем, чтобы навести нас на мысль о некоей таинственной болезни, на вычисление которой у нас ушла бы оставшаяся часть пути. Просто предположим, что это было так.
Капитан потер рука об руку.
— Предположим, что это было так, — хрипло выговорил он. — Если так, тогда Вескотт — не Вескотт. Но как это узнать?
— Хороший вопрос. Мы не знаем, в чем заключается имитация. Мы не знаем, насколько точна имитация, мы только можем предположить, как он получает нужную информацию. Но, допустим, это проникает в тело человека, изучает каждый нерв и каждую клетку, каждое химическое и количественное соотношение, каждый мыслительный шаблон. Это будет абсолютная копия, похожая на прототип, со всеми особенностями его поведения, до последней клетки мозга, за исключением уголка чужого разума, думающего, четко придерживающегося чужой индивидуальности, подчиняющегося чужим мотивам. Имитация будет совершенной.
Они посмотрели друг другу в глаза. Гудение моторов стало слабо доходить до них сквозь тишину каюты, ровное и устойчивое. Капитан посмотрел на свои руки, его ладони были мокрыми от пота. Когда он поднял глаза, в них был страх.
— Это ведь подлость, да? Поступать так — тайно и подло.
— Да.
— И мы можем принести это с собой назад?
— Да.
Джефф поставил чашку на стол.
— Док, ты веришь в это?
— Боюсь, что да.
— Но что мы можем сделать?
Последовала долгая пауза. Затем доктор сказал:
— Не знаю. Я… Я просто не знаю. Но думаю, надо испытать Вескотта. Я никогда не слышал об имитации, которую нельзя разоблачить.
Розовощекому парню с прямым носом и голубыми глазами было года 23. Он постучал, прежде чем войти в каюту капитана, и вошел со шляпой в руке, высоко держа голову.
— Роджер Вескотт, сэр, — сказал он. — Вы за мной посылали?
Д-р Кроуфорд поднялся и предупреждающе посмотрел на бледное лицо капитана.
— Я посылал за вами, — сказал он, кивком показав парню на центр комнаты. «Обычный парень, — подумал он. Крепкий торс, пышет здоровьем». Каковы ваши обязанности на этом корабле, Вескотт?
— Я — штурман, сэр. Я работаю со Скотти Мак Интайр и… я работал с Доном Шейвером.
Доктор переместил рукой пачку бумаг.
— Ты — дурак, Вескотт, — сказал он холодно. — Мог бы найти занятие получше, чем воровство в таком месте, как это.
Парень вздрогнул. В каюте стояла могильная тишина, воздух, казалось, был пропитан напряжением.
— Воровство? Я… я не понимаю.
— Не надо притворяться, ты прекрасно все понимаешь. Деньги, собранные для вдовы Шейвер — 2 тысячи. Они были в конверте, лежавшем на столе в моей каюте еще час назад. Ты зашел в каюту через пять минут после того, как я вышел, и почти сразу ее покинул. После этого деньги исчезли. Тебе не кажется, что всем будет лучше, если ты их вернешь?
Краска залила лицо парня, и в полном замешательстве он повернулся в сторону Джеффа, затем вновь к доктору.
— Сэр, я не понимаю, о чем вы говорите. Мне было приказано отправиться в вашу каюту совсем недавно, и я вас там не застал, поэтому я вышел оттуда. Я не видел никаких денег.
— Значит тебя послали, да? Понятно. Брось, Вескотт, есть свидетель, видевший, как ты заходил в каюту. И больше там никого не было. Ты сильно упростишь дело, если вернешь деньги мне. Никто об этом не узнает. Даю слово. Но мы все знаем и хотим получить деньги назад.
Вескотт беспомощно развел руками.
— Доктор, я не знаю ничего об этом. Он повернулся к Джеффу. — Капитан, вы были моим шкипером во время всей моей службы, вы же понимаете, что я не мог взять деньги. Я… я не мог украсть.
Джефф отвел глаза в смущении.
— Ты слышал, что сказал доктор, Вескотт. Полагаю, тебе лучше сознаться.
С пылающим от стыда лицом парень смотрел то на одного, то на другою, и глаза его от жгучей обиды стали наполняться слезами.
— Вы не верите мне, — сказал он, его голос стал жестким. — Вы думаете, что я лгу. Но я не брал никаких денег, как я могу их отдать? У меня нет двух тысяч.
Доктор с неприязнью хлопнул ладонью по столу.
— О’кей, Вескотт. Возвращайся к своим обязанностям. Мы перетряхнем весь корабль. Деньги здесь, на корабле, и мы знаем, что взял их ты. Мы их найдем и тогда тебе не поздоровится.
— Но я…
— Это все. Возвращайся к своим обязанностям.
Едва он вышел, как Джефф набросился на доктора.
— Я не могу играть в такие игры, Док. Я… я не понимал ситуации, пока не увидел парня, но — это совершенно ужасно.
— Мы имеем дело с чем-то ужасным. Неужели надо видеть что-то, чтобы этого бояться? Разве радиация сжигает менее жестоко оттого, что ее нельзя увидеть глазами? Или чума, или полиомиелит? О, я думал об этом до тошноты, и я честно признаюсь, мне страшно, мне так страшно, что я не могу заснуть. Это создание здесь, на корабле, и мы не можем его обнаружить, или доказать, что оно здесь. Если бы оно было добрым, или дружелюбным, или миролюбивым, оно бы дало об этом знать с самого начала, но оно не сделало этого; разве не ясно, что отсюда следует? Оно убило, дважды убило, и там, на Венере, где-то эти люди лежат мертвые на скале, разлагаясь. Двое из нашего экипажа, Боб. И это — имитация, с которой мы только что говорили.
— Но он выглядел абсолютно нормальным. Реагировал так естественно.
— Послушай, Боб. Подумай, что оно может сделать на корабле, если мы это не остановим. Мы не знаем его силы и возможности. А как насчет нашего возвращения, когда эта тварь получит свободу? Мы не можем этого допустить, Боб.
— Тогда скажи все экипажу, пусть все будут настороже.
