Мечеслав нащупал кошель, висевший на поясе, вынул из него несколько монет, отдал их Георгию.
– Ты уж пригляди тут за Минодорой да за сыном моим, помоги, не оставь их, Георгий! – попросил Мечеслав старика.
– Да я бы и так помог! Как же иначе! Ведь и Минодора не раз мне и моей старухе помогала. Разве бы не помог я соседке? Будь спокоен, пока жив буду, в обиду их не дам! Пойду я, не буду тебе мешать, прощай! – сказал Георгий, на мгновение неловко прислонился к Мечеславу и, сутулясь, пошел в сторону селения. Отойдя на небольшое расстояние от кладбища, старик обернулся. Мечеслав лежал на могиле Мануш, казалось, что он мертв и недвижим, лишь только судорожно вздрагивающие плечи выдавали его безутешное горе!
Часть четвертая
Обретение
Глава первая
И пришли мы в греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом. Знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать в язычестве.
Не ведая времени, словно во сне скакал Мечеслав, лишь изредка останавливаясь на отдых для того, чтобы напоить и накормить коней. Все дальше и дальше удалялся он от скорбного места, где была захоронена его любовь, его счастье, его надежда, его Мануш, все дальше от селения, где оставалась его кровь, его первый и единственный сын, его Сахаман-Дементий. И вот наконец остановил коней у ворот монастыря, откуда еще совсем недавно уезжал полный радостных надежд и мечтаний.
– Сын мой! Ты ли это? – воскликнул при встрече отец Дионисий. – Присаживайся, расскажи о себе. Что вновь привело тебя в нашу обитель?
– Горе у меня, святой отец, померла моя Мануш, не дождавшись меня! Покинул я селение, где нашел ее, без нее не смог и дня прожить там. Да и люди стратига разыскивают меня. Полагаю, не к добру это. Вот сижу с вами, святой отец, и думаю: а верно ли я поступил, ведь остался там у меня сын, о рождении которого не знал до сей поры. Возвращаюсь я на родину, святой отец, потому и к вам заехал, вы ведь тоже на Русь собирались.
– Скорблю вместе с тобою, Мечеслав, – сказал монах и, прошептав слова из молитвы, перекрестился. – Что ж, вдвоем и дорога вдвое короче, буду рад разделить с тобой тяготы пути, сын мой.
Они шли по горной тропе, ведя за собой коней. Дионисий остановился и, отдышавшись, сказал:
– В этом месте мы повернем вправо и подымемся еще выше, вон на ту гору, – он указал на вершину, которая напоминала гигантскую крепость с остроконечной башней, устремленной в небо.
– Но ведь путь, ведущий в Константинополь, лежит внизу, в долине, – удивленно сказал Мечеслав.
– Перед тем как покинуть эту землю, должен я помолиться в месте, где вознеслась к Богу душа учителя моего! – ответил Мечеславу монах.
Поднявшись на гору, путники остановились на небольшом уступе перед нагромождением камней у подножия скалы. Дионисий подошел к коню и, покопавшись в поклаже, вынул икону. Установив ее на один из камней, стал истово молиться. Мечеслав, подойдя к монаху, опустился на колени. Посмотрев на икону, он узнал в ней образ, который видел в углу монастырской кельи, где он провел три месяца. Помолившись, Дионисий встал с колен, трижды перекрестился, отбивая поклоны, подошел к иконе, бережно завернул ее в тряпицу и положил в небольшой ящичек, притороченный позади седла. Взяв коня за повод, он стал спускаться вниз по тропе. Мечеслав пошел следом за ним. Когда спуск в долину был завершен, путники вновь оказались на дороге. Дионисий, молчавший все это время, заговорил:
– Это был святой человек, не единожды посещал я его в пустыни и вел с ним беседы, многому научил он меня и судьбу мою предсказал. Жил он здесь отшельником, весь отдавался молитвам и служению Богу, довольствовался питием малым и пищей скудной, помогал людям болящим, чудеса творил, обладая даром, Богом ему ниспосланным. Перед смертью передал он мне эту икону и сказал, что помогать она будет уверовать в Христа людям в землях далеких, полуночных. Образ сей ныне со мной, везу его на Русь.
– Был и в наших лесах человек такой, от хвори излечивал, творил дела добрые, доброте же и других людей учил. Говорят, на повозке он с неба спустился, на повозке же в небеса затем и воспарил, прожив долгое время в лесу у сельца нашего. Но ликам на иконах он не поклонялся, – сказал Мечеслав.
– Икона, сын мой, есть символ нашей православной веры, в иконах заложена суть Божественная, силу чудотворную они не раз являли, чему я сам свидетелем был. Как и храм Божий; икона создана для общения со Спасителем нашим, таковы мысли мои. Человек тот, о ком ты речь ведешь, мог быть посланником Божьим, писано, сам святой апостол Андрей, а также апостол Павел бывали в землях скифских. Так ли это, судить не могу, одно знаю, давно стали ходить проповедники веры Христовой по землям вашим.
– Отец Дионисий, вы видите всадника вон у того засохшего дерева? – спросил Мечеслав.
– Да, сын мой.
– Он уже второй день идет за нами, я его еще в харчевне заметил.
– Наверное, это такой же путник, как и мы.
– Может быть, – задумчиво произнес Мечеслав.
В полдень, выбрав средь густо росших деревьев небольшую полянку, путники расположились на отдых у протекающего здесь же ручья. Смыв прохладной водой дорожную пыль с лица, Мечеслав и Дионисий присели перекусить. Они уже были готовы приступить к скромной трапезе, когда на поляну выскочила косуля. Завидев людей, она испуганно скакнула в сторону и исчезла в зарослях. Следом за ней выехали всадники, их было пятеро, один из них вел на поводке гепарда. Дионисий и Мечеслав поднялись с земли. Всадники, обнаружив у ручья людей, остановились. Их предводитель слез с коня, за ним – остальные.
Мечеслав, вглядевшись в его лицо, признал патрикия Леонтия. Это ему преданно служил Златобор долгие годы. Это по его указке был взят под стражу и сгинул Стефан. Это он собственноручно подлым ударом в спину лишил жизни Сахамана, это из-за его козней погиб Орм. Гнев и ярость охватили Мечеслава при виде холеного, породистого и высокомерного лица патрикия, украшенного аккуратно подстриженной черной бородкой.
– Я давно ждал тебя, наемник Мечеслав, тебя ведь Мечеславом зовут, не так ли? Приветствую тебя в моих владениях! Один твой старый знакомец выследил тебя, и я знал о каждом твоем шаге. Не правда ли, Никодим? – Патрикий обернулся к слуге, а затем вновь перевел взгляд на Мечеслава. – Узнаешь его? И он тебя, участвовавшего в убийстве купца Смида, никогда не забудет. Почему ты оказался здесь? Шел по дороге на Константинополь, что проходит через мои владения, или за моей жизнью пришел, варвар? Может, за своих грязных товарищей решил отомстить?
Мечеслав промолчал, лицо его оставалось спокойным, лишь только глаза выдавали неприязнь и ненависть к этому человеку.
– Много ты знаешь всего, что знать тебе не положено, и это не мне, а тебе, мой любезный Мечеслав, быть убитому. Ты думал, я такой же глупец, как и другие, и поверю в то, что Злат ушел с тобой в вашу варварскую страну? Но ты ошибся, мои слуги разыскали его тело, я же не стал никому говорить об этом, потому что слухи могут дойти до ушей нашего божественного императора, а это нежелательно, мой друг! Я просто разослал повсюду своих людей, чтобы они разыскали тебя, но ты сам пришел ко мне в сети. Теперь ты будешь предан казни прямо сейчас, за покушение на меня и убийство воина базилевса, а также моего лучшего соглядатая, – сказал, улыбаясь, патрикий. – А это кто с тобой, никак твой помощник, монахом переодетый? Не он ли должен убить меня? Но чем? Может, у него под рясой кинжал? Что-то мне лицо твое знакомо, святой отец, не из наемников ли и ты тоже? Молчите? Ну что же, молча и помирайте! Эй, Людим, спусти на них Цербера! – приказал Леонтий, перебивая отца Дионисия, пытавшегося что-то сказать.
Мечеслав посмотрел на человека, державшего на кожаном поводке гепарда.
– Людим?! – удивленно произнес он. – Я же отдал монеты, чтобы выкупить тебя! Почему ты здесь?
– Хозяин забрал откупные, не позволил мне уйти, – понурив голову, ответил улич.
– Я сам знаю, как мне поступать со своими рабами! – сказал патрикий и, посмотрев на Людима, гневно крикнул: – Грязная свинья! Закрой свой зловонный рот и спусти на этих тварей гепарда! Говорят, что руссы
