отправились на станцию.
Поезд, ускоряя ход, увозит поэта в его любимую Казань. Что-то ждет его там? В его душе надежды и сомнения, радость и печаль – все слилось воедино.
Глава четвертая
На родной земле
1
В начале октября 1907 года секретарь казанской газеты «Юлдуз» («Звезда») Галиасгар Камал сидел за работой. Раздался стук в дверь, и вошел невысокий худощавый юноша, почти подросток. На нем был не то казакин, не то летнее пальто, на ногах не то сапоги, не то ичиги. Брюки навыпуск. Голова непокрыта. Волосы длинные.
Поскольку шакирды являлись в редакцию довольно часто, Камал, не удостоив посетителя вниманием, снова склонился над столом. Но странное дело: гость без стеснения подошел к редакторскому столу, уселся на стул и принялся листать лежавшие на столе газеты. Развязность «юнца» пришлась Галиасгару не по душе, он с неодобрением глянул на посетителя. Тот помолчал. Потом спросил с независимым видом:
– Скоро ли придет Хади-эфенди?
Ясно. Сынок какого-то хазрета. Явился передать редактору поклон от отца. Галиасгар что-то буркнул в ответ, после чего вновь воцарилось длительное молчание. Через некоторое время «сынок хазрета» снова спросил:
– Вы, наверное, получали наши газеты и журналы, Галиасгар-эфенди?
– Какие газеты и журналы?
– «Фикер», «Эль-гаср эль-джадид», «Уклар».
– Вы из Уральска?
– Да…
– Может, знаете и Габдуллу Тукая, который пишет стззхи?
Чуть улыбнувшись, «юнец» ответил:
– Это я и есть!
Так Тукай познакомился с драматургом Галиасгаром Камалом.
В том же духе состоялось знакомство Тукая и с редактором газеты «Танг юлдузы» («Утренняя звезда») поэтом Сагитом Рамиевым. В тот вечер, когда Тукай постучался в его номер в гостинице «Булгар», Сагиту был свет немил: шли аресты его единомышленников. Тукай, ничего об этом не ведая, сообщил, что он из Уральска, и передал привет от Камиля Мутыгыя. Хозяин, неприязненно глянув на незваного гостя, подошел к окну и уставился в темноту. Не ожидая приглашения, Тукай сел на свободный от книг стул. По-прежнему глядя в окно, поэт спросил:
– Вы там были шакирдом?
– И шакирдом и учителем.
«Как бы не так, похож ты на учителя!» – подумал Сагит. После затянувшейся паузы Тукай вновь нарушил молчание:
– Сагит-эфенди, я послал вам перевод «Царя-голода». Вы его не напечатали и не ответили мне.
Хозяин быстро обернулся.
– Кто вы такой?
– Габдулла Тукаев…
Габдулла с почтением относился и к Рамиеву и к Камалу. Ведь это люди известные в таком городе, как Казань! Велико было желание познакомиться с ними, а может, подружиться. Но как его примут? Не сочтут ли за деревенщину? У Габдуллы своя гордость. И он не торопится первым протягивать руку. С наивной хитростью скрывает истинную цель своего прихода.
Мы не знаем, в какой день Тукай приехал в Казань, и не можем точно сказать, в каком из номеров гостиницы «Булгар» он остановился сначала. Известно лишь, что после призывной комиссии он поселился в комнате под номером сорок. Этот номер стал впоследствии «знаменит» – ему посвящено множество стихов, поэма, он упоминается в статьях о Тукае, в исследованиях.
В Казани Тукай встретился с ведущими публицистами, завел знакомства среди литературной молодежи. Подготовился он и к поездке на родину: обновил гардероб, купил гостинцы для родных и близких. Не мог он теперь явиться домой после 12-летнего отсутствия бедняком: ведь он уже не только сын Гарифа-муллы, но и поэт. В Куш-лауче и в Кырлае живут друзья детства, там его названые мать и брат Садри, в деревне Каенсар – сестра Саджида, «белокрылый ангел», образ которой он хранит в душе.
По воспоминаниям современников выходит, что в связи с призывом Тукай провел в Заказанье месяц- полтора. В действительности в Заказанье он пробыл не более двух недель.
15—16 октября он все еще в городе: надо просмотреть корректуру статьи «Критика – предмет нужный», которую он написал для газеты «Эль-ислах» («Реформа»). «Критика в наше время, когда появляются буквально горы книг, брошюр, газет и журналов, не только нужна, она крайне необходима… – утверждал Тукай, – но критиком не должен быть случайный человек».
Призыв окончился 27 октября. И Тукай тут же вернулся в Казань. Как ни считай, больше двенадцати- четырнадцати дней не получается.
Первым делом Тукай заехал в Каенсар. Саджида утверждает, что «до комиссии Габдулла прожил у нас дней десять», но ей явно изменяет память.
По дороге из Каенсара в Кушлауч Тукай останавливался в Кырлае, пил чай у своего первого учителя, муллы Фатхеррахмана, зашел в дом сверстника Ахуна Сабирзянова. Но ни сына муллы Халилрахмана, ни
