Госпожа министерша

Учительница, старая дева, волосы подстрижены, на носу очки, взволнованная выходит из комнаты; Рака идет за учительницей.

Учительница. Фу! Фу! Шокинг?!

Живка. Ради бога, что случилось?…

Учительница. Я не могу, не могу, сударыня, заниматься с этим мальчиком. Это такой невоспитанный и наглый мальчишка, что просто невозможно больше выносить.

Живка. Но в чем дело?

Учительница. Пожалуйста, спросите у него сами, мне противно повторять то, что способен сказать этот мальчик!

Живка (Раке). Говори! Что ты сказал?

Рака (одет в белый матросский костюм с короткими штанишками, из-под который видны голые коленки). Да ничего!

Учительница. Ну, это уж слишком. Если нельзя иначе, я должна вам сама сказать. Подумайте, он обругал мою мать.

Живка. Ах ты негодный, как ты смеешь ругать мать учительницы английского языка?

Рака. Я не ругал!

Живка. Ах ты несчастный. Убей тебя бог, упаси боже! И почему ты ругаешь ее мать? Она тебя учит, воспитывает, а ты ругаешь ее мать! Скажи почему?

Рака. Она заставляет меня десять раз произносить: «регионе лайзейшн».

Живка. Ну, и произноси!

Рака. Да, произноси. Думаешь, легко. Пусть она сама десять раз повторит: «Турчонок бочку катит, турчанка турчонка толкает, ни турчонок бочку не катит, ни турчанка турчонка не толкает!» Пусть повторит десять раз, тогда я соглашусь, чтобы она обругала и моего отца и мою мать.

Учительница. Пфу!..

Живка. Марш отсюда, скотина! Для чего тебе воспитание! Я-то, бедная, еще хочу обучить его английскому языку, чтобы он играл с детьми английского консула, а он такой, что обругает даже отца самого английского консула. Вон, лодырь, убирайся с глаз моих!..

Рака (уходя). Я с ума не сошел, чтобы свихнуть себе челюсть из-за твоего английского языка. (Уходит.)

Живка (учительнице). Сударыня, извините, пожалуйста. Приходите завтра опять.

Учительница (с возмущением). Ах, я не могу больше заниматься с этим мальчиком.

Живка. Вы приходите, а уж этот молодчик свое получит.

Учительница. Адье! Прислуга! (Уходит.)

VII

Живка, Дара.

Живка (идет к левым дверям). Дара! (Громче.) Дара!

Дара (входит). Что, Чеда ушел?

Живка. Да, ушел! Я с ним уладила.

Дара. Ну, и как?

Живка. Сообщила, что с сегодняшнего дня он освобождается от должности.

Дара. От какой должности?

Живка. От должности мужа.

Дара. Ничего не понимаю. С тех пор как ты стала министершей, ты все время говоришь каким-то официальным языком. От чего ты его освободила?

Живка. Я сказала, что с сегодняшнего дня он тебе больше не муж:. Ну, теперь понимаешь?

Дара. Как?! А почему?

Живка. Потому, что для тебя нашлась выгодная партия.

Дара. Господи, мама, какая партия?!

Живка. Прекрасная… человек из подходящего тебе общества. Почетный консул Ни… не могу вспомнить, чей он консул, да тебе все равно. Иначе, Риста Тодорович, торговец.

Дара. Более мой, мама, да ведь я замужем!

Живка. Ну, это мы отменим. Разве ты сама не видишь, что он тебе не подходит. Пустое место! Человек, единственное занятие которого – зять. Дара. Но, мама, он чиновник!

Живка. Э, какой там чиновник. То работает, то болтается. Мы уж три раза бегали его спасать. Получилось же так, что ты влюбилась, а мы проморгали, а теперь голова от забот пухнет. Хорошо еще, что до сих пор терпели – не было ничего другого, вот и терпели. А теперь, слава богу, можно и перестать.

Дара. Мама, бога ради, мама! Что ты говоришь! А меня ты спросила, согласна ли я?