Опечаленная родня

Даница (все еще под впечатлением его слов). Не понимаю.

Адвокат (хочет извернуться). Итак… да… я сообщил родственникам: завтра будет вскрыто завещание, и после этого вы будете избавлены от всех неприятностей.

Даница. Вот этого я от радости и не сказала тете.

Адвокат. Скажите ей!

Даница. Скажу.

Адвокат. Сделайте это сейчас же, а я должен вас оставить. Нужно срочно предпринять кое-какие шаги, чтобы обеспечить вскрытие завещания завтра. Итак, до свидания! (Уходит.)

Даница (провожая его). До свидания!

Явление четырнадцатое

Агатон, Симка, затем Сарка.

Агатон (выходит из своей комнаты, за ним Симка). Надо собрать всех.

Симка. Ну что ж, пойдем по комнатам.

Агатон. Подожди, позовем Сарку, пусть она их соберет. (Стучит в двери комнаты Сарки.)

Сарка (выходит). Ты меня зовешь, кум Агатон?

Агатон. Я не зову тебя, так сказать, а должен сообщить всей родне важные новости и не знаю, как созвать их на собрание.

Сарка. Уж не думаешь ли ты, что я их стану собирать! Я не сборщик налогов твоей общины.

Агатон. Конечно, ты не сборщик, но если завести будильник, они сразу все соберутся.

Сарка. Будильник будет плохо слышно; лучше, если ты, Агатон, ударишь в поднос. Это будет слышно очень хорошо!

Агатон. Конечно, слышно будет хорошо, да не годится.

Сарка. Ну, если это не годится, то ты, как бывшее начальство, человек горластый. Когда ты кричал, тебя слышала вся волость, постарайся и сейчас.

Агатон. Верно! (Приставляет ладони рупором ко рту и кричит.) Эй, люди! Прока, о, Прока, Трифун, Танасие, Мича! Эй, ей!

Все один за другим выходят из своих комнат и собираются вместе.

Явление пятнадцатое

Все родственники в сборе.

Прока. Что случилось, Агатон?

Агатон. Сначала соберитесь все!

Танасие. Мы все тут.

Агатон. Тогда рассаживайтесь, я расскажу вам все по порядку.

Прока (садится). Ты разговаривал?

Агатон (стоя, после того как все сели). Разговаривал, конечно, разговаривал, и не так, издалека, как до сих пор, а прямо сказал: «Ты, сынок, знаешь законы, но знаю их и я, давай, говорю, поспорим». И сразу же заявил: «От имени всех родственников требую, чтобы сейчас же было вскрыто завещание».

Прока и Танасие. А он?

Агатон. Стал он выкручиваться, когда услышал, что я… не прошу, а требую; стал вилять: это желание покойного, да сорок дней, да то, да се. Но я ему: «Нет такого закона, чтобы сорок дней дожидаться, и я не желаю ждать». Так я прикрикнул на него…

Вида и Сарка. А он?

Агатон. Снова начал выкручиваться: параграф семьдесят второй, да пятьдесят шестой, а я ему: «А сто сорок седьмой, а сто сорок седьмой, сударь?» Когда он это услышал – побледнел и смешался.

Несколько голосов. Да неужели?

Агатон. Увидел, что ему не справиться со мной, что не помогут ему увертки, и согласился.

Все (возбуждено). На что?

Агатон. Согласился вскрыть завещание.

Все. Ах!!!

Агатон. Да, да, вскрыть завещание!

Все. Когда?

Агатон. Снова начал он выкручиваться: «Ну, хорошо, господин Агатон, сделаем это на днях». «Ни в коем случае, – закричал я на него, – требую, чтобы завещание было вскрыто завтра утром».

Все. Завтра!!!

Агатон. А как же!

Прока. И он согласился?

Агатон. Когда я припер его к стене, увидел он, что выхода нет, – и согласился.

Все. Значит, завтра!

Агатон. Завтра. (Гордо.) Вот как я разговариваю с адвокатами!

Прока. А как он отнесся к тому, что мы поселились в этом доме?

Агатон. Тут, конечно, тоже были трудности. Он уперся на том, что мы не имеем права. Говорит: «Иное дело, господин Агатон, что поселились вы, но все родственники!..»

Трифун. Ты пропусти то, что он тебе сказал, скажи лучше, что ты ему сказал.

Агатон. А я ему говорю: «Нет законов, запрещающих, и нет законов, разрешающих родственникам покойного поселяться в его доме. А если нет таких специальных, писаных законов, то в данном случае можно применить законы естественные, а по естественным законам родня имеет право охранять имущество скончавшегося ее члена».

Несколько голосов. Да, да!

Агатон. Ясно, что да, но он, – знаешь их адвокатскую натуру, – стал и тут крутить, пока я не закричал: «Никуда из дома я не выеду, и нет такой силы, которая меня отсюда выбросит».

Прока. Вот именно!

Агатон. Как услыхал он это, так и уступил… словно вдова: «Пожалуйста, господин Агатон, не сердитесь, пожалуйста, оставайтесь в доме».

Мича. И останемся!

Сарка. Вот и хорошо. Значит, вовсе не надо выселяться?

Агатон. Опять ты за свое! Ты что, всю жизнь хочешь просидеть на балконе? Мы имеем право жить здесь до тех пор, пока не вскроют завещание, а затем останется тот, кто получит в наследство дом.

Мича. Разумеется!

Сарка. Мне так нравится моя комната!

Танасие. Если ты, Агатон, так пригвоздил адвоката, неужели нельзя было спросить у него и об этом?

Агатон. О чем?

Танасие. О том, что написано в завещании.

Прока. Это ты услышишь завтра.

Вида. Нужно еще дожить до завтра!

Агатон (Танасию). Об этом деле я его также спрашивал.

Все (с любопытством придвигаясь поближе). Ну???

Агатон. Да, спрашивал.

Прока. И что же? Говори, братец Агатон, говори!

Агатон. Будь он хоть сто раз адвокат, я старый следователь, у меня он не вывернется!

Прока (с любопытством, загоревшись). Богом прошу, говори скорее!

Агатон. Начал я с ним разговор о завещании, но так издалека и искусно, чтобы он не догадался. Говорю ему: «Поскольку вы писали завещание, все обстоятельства говорят за то, что оно вам до некоторой степени известно».

Несколько голосов. А он?

Агатон. Он только смотрит в землю и молчит, не смеет смотреть мне в глаза, потому что я в его глазах прочитаю завещание. Но я старый мастер, не выпущу ситуации, коль скоро ее ухватил. Засыпал его