Опечаленная родня

Прока. Как другое?

Агатон. Так. Конечно, и вы – родня, я не говорю, что не родня, но, как сказала Сарка, вы, братцы, десятая вода на киселе.

Сарка. А ты какая вода, черт тебя побери?!

Все, нагруженные, стоят в ряд и представляют собой фронт, перед которым ходит Агатон.

Агатон. Какая ни есть, а ближе вас, потому и остаюсь здесь.

Все. Остаешься?

Агатон. Остаюсь, конечно! Кто же иначе будет управлять всем имуществом? С данного момента вы должны считать меня главой семьи.

Трифун. Будь ты главой тому, кому и до сих пор был, а не мне!

Сарка. И не мне.

Агатон. А я не собираюсь быть вашим главой. Не знаю, зачем мне быть главою Сарки. Но вы должны считать меня главой всего имущества, и с данного момента в этом доме действительны только мои распоряжения.

Все. Ого!!!

Агатон. Вы пришли, посмотрели дом, осмотрели в нем все, прожили здесь день и ночь, и хватит! Пришли с пустыми чемоданами, а сейчас уходите с полными, да еще пакеты уносите.

Сарка. У тебя ведь тоже пакеты, Агатон.

Агатон. Если и есть, это тебя не касается. Одно дело я, а другое – вы, вы здесь временно.

Трифун. А ты постоянно?

Агатон. Конечно, постоянно! Вы здесь только гости, а я у себя дома.

Все. Ого-го-го!!!

Агатон. Что вы, братцы, чему удивляетесь?

Прока. Не удивляемся, а поражаемся, крестимся и спрашиваем себя: при чем здесь ты?

Агатон. Знаешь ведь при чем, зачем спрашивать?!

Прока. Спрашиваю потому, что хочу знать, откуда у тебя больше прав в этом доме, чем у меня, у одного, другого, третьего? Почему ты – «другое», и кто дал тебе право кичиться перед нами?

Трифун. Правильно, мы желаем, чтобы ты объяснил нам это.

Агатон. Все тебе надо объяснять!

Все. Мы все желаем, чтобы ты нам объяснил!

Прока. Иначе никто не уйдет отсюда; если ты имеешь право здесь жить, так и мы – тоже.

Все. Да, да! Не выедем отсюда! (Опускают чемоданы на пол.)

Агатон. Что, черт возьми, я должен вам объяснить?

Прока. Объясни нам, на каком основании ты держишь себя здесь хозяином?

Агатон. А вы думаете – это так легко объяснить!

Прока. Не легко, конечно. Потому мы и не соглашаемся выехать.

Агатон. А если я объясню, тогда вы согласитесь?

Все. Сначала объясни.

Агатон. Вот в чем дело, братцы. Вы знаете, неправда ли, что наследницей всего имущества является эта внебрачная девушка.

Все. Знаем.

Агатон. Ну, раз знаете, неужели вам не ясно?

Прока. Как может быть ясно? Если она внебрачная, так ведь ты-то не внебрачный! Она – наследница, но ведь не ты!

Агатон. Подождите, люди, ради бога, дайте договорить до конца. Я дал свое благословение этой девушке.

Сарка. Ию-у! Какое благословение?!

Агатон. Так. Она обручилась, выходит замуж!

Все. А!!!..

Mича. Не может этого быть; она не посмеет сделать этого!

Агатон. Тебя будет спрашивать!

Прока. Дайте же ему объяснить! Ну, хорошо. Агатон, если она обручилась и выходит замуж, так ведь ты не обручился и не собираешься выходить замуж. Мы спрашиваем тебя, при чем здесь ты?

Агатон. Что же вы не спрашиваете, за кого она выходит замуж?

Все женщины. За кого?

Агатон. За адвоката, за своего адвоката!

Все. Что?!

Мича. Это ужасно!

Агатон. Да, за него; вот теперь вы можете понять, почему я здесь. Я вам от ее имени и от имени адвоката говорю: выселяйтесь, братцы, по-хорошему. Оплакали покойника по-родственному, как и сколько умели и могли, все это будет вам оплачено.

Гина. Что будет оплачено?

Агатон. Будет вам выплачено все, что каждому полагается по завещанию, а на панихиду в сороковой день можете не приходить.

Все. И не придем!

Агатон. Конечно, не приходите, и не обязаны приходить, потому что, в конце концов, нельзя же от вас требовать, чтобы вы до конца дней своих оплакивали покойного. Мы, остающиеся в доме, будем и дальше его оплакивать, служить панихиды и жечь лампады. (Вспоминает.) Да, вспомнил, когда сюда вселилась родня, была погашена лампада. Сходи, Симка, зажги лампаду в комнате, где умер покойный; грех, что она не горит!

Симка. Правильно! (Поднимается по лестнице).

Прока. Люди божьи, вы видите, как он обходит все, о чем мы спрашиваем? И благословение дал, и девушку просватал, и адвокат – зять, и лампада покойному, и никак не выложит все начистоту! Почему ты не скажешь нам, братец, ясно и во всеуслышание, что ты и кто ты; от чьего имени ты так хорохоришься?…

Агатон. Хорошо, я скажу вам, только возьмите сначала свои чемоданы.

Все поднимают чемоданы.

Вот в чем дело… Я ближайший родственник, и она попросила меня остаться.

Гина. Внебрачная девица тебе родственница?

Трифун. А наша резолюция – презирать ее?

Прока. И почему это ты ближайший родственник?

Танасие. Я ей гораздо ближе.

Мича. А я?

Агатон. Не знаю, что вы, а я ей ближайший родственник по естественным законам.

Трифун. Что вы скажете! Еще какие-то естественные законы нашел!

Агатон. Да, естественные законы; вот по этим естественным законам он и попросил меня остаться.

Танасие. Кто он?

Агатон. Да зять, адвокат.

Прока (остальным). Никак не ухватишь его ни за хвост, ни за голову. Я предлагаю, братья и сестры, возвратиться каждому в свою комнату, и, когда придет адвокат с полицией, мы потребуем, чтобы прежде всего выселили Агатона.

Все. Так, так!

Агатон. Нет, не так!

Прока. А как, скажи?

Агатон. Не могу сказать!

Прока. Конечно, не можешь!

Агатон. Не решаюсь сказать!

Трифун. Может быть, это тайна?

Агатон (ухватился за эту мысль). Да, это тайна.