Некоторое время продолжается неловкое молчание; обе стороны наблюдают друг за другом, и ни та ни другая не хотят говорить первой.
– Что ни говори, – замечает Маркиз вполголоса, – а эти граждане прекрасно маневрируют и выправка у них превосходная! Это делает честь их учителю по строевой подготовке. Только жаль – малость безвкусно размалеваны… Что вы на это скажете, мосье Шарль?
Несмотря на всю серьезность данной минуты, молодой человек не может удержаться от улыбки при этом забавном замечании. Однако эти несколько слов как будто сломили преграду.
Вождь дикарей, по-видимому, с трудом преодолевает впечатление, произведенное на него этими белыми. Он прокашливается, обменивается взглядом с колдуном и затем произносит несколько слов на языке, совершенно не понятном никому из путешественников.
– Черт возьми! – бормочет Шарль. – А ведь это может сильно осложнить наше положение! Поняли вы что-нибудь, Хозе?
– Ни одного слова, сеньор!
– Это неприятно! – сказал Шарль, затем, вдруг спохватившись, он обратился к индейцам и спросил:
– Не говорит ли кто из вас на ленгоа жераль (обыденном наречии)?
– Я говорю! – ответил ему гнусавый голос старика-колдуна. Если белый человек знает язык красных людей Востока, то я сумею ему отвечать!
– Прекрасно, так скажи мне, старик, чего хочет вождь, который только что говорил со мной?
– Он спрашивал тебя, кто вы такие.
– Мы – белые путешественники и друзья краснокожих!
– Но только не этот! – указал он на Хозе.
– Это полубелый, как ты сам видишь… Но что значит цвет его кожи? Он наш брат!
Колдун перевел слова Шарля вождю, ответившему на это глухим рычанием.
– Что вы здесь делаете? – спросил он после довольно продолжительной паузы.
– Мы возвращаемся к себе на восток, туда! – сказал Шарль.
– Откуда вы идете?
– Из Боа-Виста!
Опять наступило молчание, еще более продолжительное. Южноамериканские индейцы вообще не отличаются красноречием. Им совершенно незнакомы длинные периоды, живописные, образные выражения, торжественные, несколько напыщенные фразы, которыми изобилует речь их североамериканских сородичей. Местные индейцы едва отвечают на вопросы, обращенные к ним, настолько их ленивый, неповоротливый ум затрудняется разобраться в сколько-нибудь сложной речи.
«Да», «нет», «может быть», «я не знаю» – таков словарь индейской речи, детски наивной, вызывающей улыбку и не выходящей за пределы самой заурядной банальности.
А потому понятно, что им трудно даже отвечать, а не только допрашивать или расспрашивать.
Но присущая дикарям жадность на время развязала язык туксау.
– У белых есть бусы! – сказал он после минутного размышления. – Я хочу эти бусы!
– У нас нет больше бус… Индейцы, сопровождавшие нас, украли у нас бусы, которые предназначались тебе и твоим людям! – сказал Шарль.
– Какие это индейцы?
– Атторади!
– Белый и полубелый глупее коро-коро, что доверились атторади! – произнес вождь, презрительно сплюнув. – Атторади черви, гады! .. Так у белых нет ни бус, ни ожерелий, ничего? ..
– Ничего! Но если ты хочешь получить то, что атторади украли у нас, то пошли своих людей нагнать их!
– Что ты об этом думаешь, жакарэ (кайман)? – обратился вождь к колдуну.
– Нет! – коротко отозвался тот. – Атторади уже далеко… или, быть может, белые говорят неправду! Лучше их отвести в малока!
– Зачем?
– Никогда ширикума не видел белых; никогда еще ни один вождь не имел свирели, сделанной из кости этих белых, великих воинов!
– Это правда!
– Когда мы их отведем в малока, то убьем их, сделаем большой кашири, изготовим себе свирели. Ни жоапири, ни парикоты, ни кара, ни пианокоты не имеют «teiqienes», сделанных из голеней белых. Мы, ширикума, будем одни, у которых они будут, и ты, туксау Лууди, будешь благодаря этому могущественнее, чем все другие туксау этой страны!
– Ты говоришь правду, жакарэ!
Никто из искателей хинных деревьев не понял смысла этих ужасных слов, произнесенных самым развязным тоном на ширикумском наречии, а потому не мог и подозревать грозившей им опасности.
Полагая, что это не более как случайная встреча с индейцами, столь же безобидными, как и все те, кого они видели до сих пор, и думая дешево отделаться от них, наши друзья даже надеялись выпросить у них немного провианта на дальнейший путь.
