— Пожалуйста! Я не знаю, что сделать, чтобы окончательно усмирить неугомонных рабочих во Флэштауне. Применить карательные меры? Меня будут называть жестоким. Меня и так называют бандитом. Попробовать действовать мягко? Тогда нас просто-напросто сожрут живьем. Так что же делать?
— У меня есть идея!
— All right! Слушаю вас, моя королева.
— Флэшмэнор — почти военная крепость. Никто не может сюда пробраться. Мы живем как в башне из слоновой кости, скорее даже из железобетона. Моя идея заключается в том, чтобы позволить людям войти сюда.
— Но это же опасно! Я боюсь не столько за себя, сколько за вас. Оснований для беспокойства предостаточно. Вспомните хотя бы о нападении на крейсер под номером один. Вы чуть не погибли!
— Но никто тогда не мог предвидеть опасность.
— Совершенно верно.
— Так вот, ваше добровольное заточение — ошибка! Если правитель, ограниченный конституцией, не боится вмешательства в свои дела… несмотря на некоторый риск…
— Скажите лучше, смертельную опасность!
— Я думаю, что промышленный магнат должен поступать точно так же. Положение обязывает, не так ли?
— По-вашему, нужно было бы открыть двери Флэшмэнора и сделать вход свободным для «моего доброго народа»?
— Не для всех, лишь для некоторой части. Лучшей и наиболее образованной. Например, для заведующих мастерскими и мастеров.
— Решено! Придется выказывать этой элите доверие, которое вовсе не испытываешь. По крайней мере, можно будет показать, что я их не боюсь, и, как истинному янки, сыграть ва-банк. Возможно, это поможет предотвратить ту опасность, что кажется мне близкой, неизбежной… и ужасной.
— Правильно!
— Тогда остается найти повод, чтобы всех собрать.
— Можно организовать большой ночной праздник в честь моего счастливого избавления и благополучного выздоровления. Устроим роскошный пир на террасе.
— Отлично! Блестящая идея! Хотя и есть профессиональный риск, но ничего, мы заранее примем меры предосторожности. Положение обязывает, как вы говорите.
— Выберем приглашенных из рабочей аристократии. Сколько их будет?
— Около тысячи.
— Замечательно! Вместо аперитива положите в каждую салфетку тысячедолларовую купюру.
— У тебя ум, дочка, как у дипломата, а такт — как у хорошего бизнесмена. Когда праздник?
— Послезавтра в девять вечера. А теперь за работу!
Через тридцать часов после этого разговора приготовления к торжеству завершились. Приглашения были приняты с восторгом. Все предвещало сказочное веселье.
Но вот наступила ночь, на которую был намечен праздник. Лифты безостановочно работали, подобно клапанам гигантских машин. Группы приглашенных, по сто человек в каждой, поднимались на лифтах на террасу, где во всю длину вытянулись столы, заставленные вазами с цветами и фруктами, хрустальными бокалами, серебряными приборами и блюдами, являвшимися произведениями искусства. Рединготы[51], пиджаки и фраки перемешались. Королевский протокол был очень демократичным, но все гости выглядели как настоящие джентльмены.
Светясь красотой и молодостью, Маленькая Королева была превосходной хозяйкой бала. Девушку постоянно сопровождали Жан Рено, мистер Дикки и Николсон, разделившие с ней опасное приключение. Мясной Король захотел, чтобы они также были героями праздника.
Угощение конечно же было изысканным и обильным, напитки — крепкими, а обслуживание — безупречным.
Пышно убранная терраса освещалась волшебным светом. Ловко замаскированные под деревьями сада музыканты исполняли спокойную музыку, время от времени заглушавшую разговоры, звон бокалов и мирные выстрелы бутылок с шампанским. Мало-помалу голоса зазвучали громче, а люди становились все развязнее, как это всегда бывает в кругу, где отсутствуют женщины. Подогреваемое прекрасными французскими винами самых знаменитых марок и особенно сухим шампанским, веселье грозило перелиться через край. Обладая лужеными желудками, джентльмены отдали должное искусству кулинаров Мясного Короля и высоко оценили аперитив, придуманный Маленькой Королевой.
Веселье нарастало и нарастало, чтобы наконец достичь того момента, когда пришла пора произносить тосты. В ту минуту, когда началось всеобщее излияние чувств и воцарилась так называемая «банкетная» теплота общения, все увидели в небе великолепный букет. Огромная охапка дивных орхидей парила в воздухе над террасой без какой бы то ни было поддержки. Затем она стала медленно опускаться и в конце концов упала к ногам изумленной мисс Эллен. Послышались одобрительные возгласы, аплодисменты, крики «Ура!». Гости восхищались таким деликатным и очаровательным знаком уважения к королеве праздника, выраженным столь необычным способом.
Между тем от принесенных на крыльях легкого ветерка и подаренных неизвестно кем цветов исходил странный запах, заставлявший думать не столько о ловком трюке, сколько о волшебстве. Это происшествие, изрядно развлекшее собравшихся, потрясло Жана Рено до глубины души. В то время как все восхищались, молодой человек начал нервничать. Букет орхидей небывалой стоимости не показался ему хоть сколько- нибудь ценным. Инстинктивно он почувствовал страшную опасность, нависшую над его любимой. Жан принялся всматриваться в ночное небо, но ничего подозрительного не заметил. Однако недоверие молодого человека возрастало, побуждая его к действиям. Поэтому, когда Маленькая Королева, очарованная прекрасным подарком, протянула к букету тонкую ручку с розовыми ноготками, Жан Рено побледнел и каким-то полупридушенным голосом воскликнул:
— Мисс Эллен, умоляю, не дотрагивайтесь до него!
Его голос и бледность поразили девушку. После нападения на дирижабль, едва не стоившего ей жизни, отвага Эллен явно пошла на убыль. У нее уже не было той самоуверенности, что заставляла отвечать отказом на предложение помощи и даже на мольбы отца. Рука Маленькой Королевы застыла в воздухе, в то время как Жан Рено схватил цветы и стал их внимательно и осторожно разглядывать, будто боялся обнаружить ловко спрятанные орудия смерти. Но его пальцы нащупали лишь записку, приколотую булавкой к стеблю.
— Как видите, ваши опасения напрасны, — насмешливо произнесла Маленькая Королева, быстро успокоившись. — Отдайте цветы! Я хочу разгадать эту воистину упавшую с неба загадку.
Обеспокоенный еще больше, молодой человек тщательно осмотрел бумажку и, не найдя ничего подозрительного, подал ее девушке. Мисс Эллен взяла записку и, улыбаясь, принялась ее читать. В ту же минуту улыбка слетела с ее лица, а взгляд стал растерянным. Маленькая Королева так сильно побледнела, что окружающим показалось, что она вот-вот упадет в обморок. Девушка испустила тяжкий вздох, затем огромным усилием воли заставила себя перечитать записку еще раз. В ней содержалось всего несколько строк, смысл которых, судя по реакции мисс Эллен, был ужасен. Маленькая Королева судорожно скомкала листок. Ей хотелось заплакать, закричать от страха и горя. Она озадаченно посмотрела на Жана Рено, мистера Дикки, Николсона и стоявших поблизости гостей. Всех обеспокоило ее смущение. Девушка не могла ни говорить, ни двигаться. Она в третий раз прочитала послание. Теперь уже никто не сомневался в том, что мисс Эллен страшно напугана. Как будто сквозь туман она смотрела на окружавших ее людей, на сверкавшие хрусталем столы и на гостей, шумно аплодировавших кому-то.
Судя по всему, происшествие с букетом для большинства приглашенных осталось незамеченным. Вновь послышались разговоры, разгорелись споры — бич официальных приемов.
Мясной Король лично открыл парад речей. Он говорил громко, уверенно, сопровождая свои слова выразительными жестами. Его лившиеся бесконечным потоком высокопарные фразы прокатывались по всей террасе.
Мистер Шарк рассказывал о своих усилиях, направленных на благо отечества, превозносил свое великодушие, чуть ли не пел о своей горячей любви к своим работникам, клеймил позором преступные действия главарей мятежа. Затем, изобразив на лице с трудом сдерживаемое волнение, он заговорил о
