следовало ожидать, они не нашли у девушки никаких документов.
— Сейчас я не могу установить личность, но уверен, позже я все выясню. — Когда девушку перекладывали с носилок на больничную каталку, инспектор хотел спросить о ее конечностях, обессиленных и обмякших, словно у трупа... у тушки маленького убитого кролика, но замялся, не зная, с чего начать. — Мы подождем, что нам скажет врач, а потом уедем.
— Ну, если вы не собираетесь ждать, когда она придет в себя и расскажет о том, что случилось.
— Нет-нет... Боюсь, мы знаем, что случилось. Мы преследовали эту машину.
У медсестры не было времени на разговоры. Санитары в сопровождении двух полицейских доставили еще нескольких пострадавших. Только что зафиксировали смерть от сердечного приступа недавно поступившего мужчины. Его жена, рыдая, в отчаянии била кулаками молодого доктора в грудь. У стены в ряд на пластмассовых стульях сидели трое или четверо мужчин с легкими повреждениями. Серые лица говорили о том, что силы их покидают в ожидании, пока у них на глазах занимаются более сложными травмами.
Лоренцини сказал:
— Я принесу кофе из кофейной машины. — И они тоже расселись на жестких красных стульях и принялись мелкими глотками потягивать горячий кофе, обжигая пальцы о маленькие пластиковые чашки.
— Вы свяжетесь с Дори?
— Попытаюсь. Надеюсь, к этому времени она уже вышла замуж. Если нет, то этот случай был последней каплей. Не важно, ее это подружка или нет.
— Вы так думаете? Мне всегда казалось, что она может о себе позаботиться.
— Они всегда кажутся более стойкими, чем есть на самом деле. В действительности с ними обходятся грубо и жестоко, и они таким образом защищаются и прячутся за твердой скорлупой.
— Возможно, вы правы. Вон там, в конце коридора, есть мусорное ведро. — Лоренцини выбросил чашки и зевнул. — Господи, какой же сегодня длинный день. Как прошел ваш визит на виллу?
— Никак. Во всяком случае, я съездил туда, но сэр Кристофер плохо себя чувствовал. Он недавно перенес микроинсульт, и теперь ему нельзя ни напрягаться, ни волноваться. Он рассказывал, что в детстве страдал ревматизмом.
— А, как моя мама. У нее было два или три микроинсульта, и от последнего она умерла. Сердечные клапаны разрушаются, их частицы свободно циркулируют, блокируя кровообращение. Это значит, вам опять придется туда тащиться? Три посещения из-за украденной расчески или что там было? Богачам закон не писан.
— Хм... но оказывается, богачи тоже страдают ревматизмом...
В этот раз с сэром Кристофером инспектор не встретился. Однако этот визит в некоторой степени удовлетворил его любопытство в отношении повседневной жизни богатого человека. В каком-то смысле это заставило его ворчать пуще прежнего, особенно что касается отсутствия соответствующего персонала в таком большом поместье. У ворот его встретил молодой иностранец, садовник, высокий блондин, и сказал, что ему велено отвезти инспектора к экономке на машине. Инспектор предложил пройтись пешком. По переносной рации уоки-токи юноша сообщил шоферу о том, что тот свободен, и они отправились к вилле.
— Ваш водитель может зайти во флигель, — сказал молодой садовник.
— Нет-нет. Он очень хорошо припарковался здесь в тени. — Пешая прогулка дает возможность задать пару импровизированных вопросов. — Это ваша основная работа?
— В саду — да, то есть... В данный момент я работаю здесь, потому что у меня каникулы. Я приехал из Англии, изучаю там садоводство в колледже.
— Вы из Англии? Вы хорошо говорите по-итальянски.
— Для иностранца, вы имеете в виду. Конечно, я ведь научился флорентийскому акценту у других садовников. Поверьте, это лучше, чем тот ужасный английский акцент, который вырабатывается, когда учишь язык, вместо того чтобы просто разговаривать на нем. По-любому, работа здесь лишь украшает мое резюме, а я приезжаю сюда уже четвертый раз. Я бы хотел, когда получу диплом, остаться здесь навсегда. — Он замедлил шаг, повернулся к инспектору и, понизив голос, хотя вокруг не было ни души, сказал: — На самом деле я вроде бедного родственника.
— Родственника?
— Дальнего. Очень дальнего и очень бедного, — засмеялся он. В темно-голубых глазах юноши засверкали веселые искорки, но говорить он продолжал шепотом. — Моя мать приходится ему дальней родственницей. Внучка троюродного брата или что-то вроде этого, кого-то, кто женат на ком-то из семьи матери сэра Кристофера. Она написала обо мне сэру Кристоферу, потом мы получили вежливый ответ, и вот я здесь.
— И как вы с ним ладите?
— О, он очень любезный. Каждое утро он приходит поговорить с нами, в основном, конечно, со старшим садовником. Тот родился здесь и по завещанию отца сэра Кристофера унаследовал коттедж. Вон там, видите? Между двумя виноградниками.
— На том холме? Там живет садовник? — в изумлении воскликнул инспектор.
— Нет! — Шепот юноши стал настолько тихим, что инспектору пришлось остановиться и наклониться к нему ближе. — Коттедж садовника намного ближе и ниже по склону, вы можете только крышу разглядеть. А тот дом наверху, вместительная вилла для гостей сэра Кристофера, для высочайших особ, писателей, артистов и миллионеров. Экономка может вам кое-что об этом рассказать. Она говорит, хобби его отца было коллекционирование антиквариата, а хобби сэра Кристофера — это встречи со знаменитостями. Она этого не одобряет. А мне это кажется достаточно безобидным времяпрепровождением. К тому же оно принесло ему звание рыцаря.
— Я думал, его хобби — живопись.
— Боже мой, нет! К этому он относится серьезно. На мой взгляд, это менее безобидное занятие. Комплекс социальной защиты... Понимаете, что я имею в виду?
— Я... Нет-нет, я вас не понимаю.
— Некоторые появляются на свет с серебряной ложкой во рту... Или, как бы вы сказали, в шелковой сорочке... Они думают, что могут быть кем им только вздумается, даже выдающимися художниками, не обладая ни каплей таланта. Поскольку богатые люди тратят всю свою жизнь на то, что у них не получается, особенно в области искусства, это выглядит по-настоящему жалко. Они должны знать об этом. Как бы они ни старались, они все равно ничтожны и смешны. Вы согласны? Хуже всего, что в некоторых профессиональных областях это срабатывает. Например, в ландшафтном дизайне, чем я хочу заниматься. Если удача отвернется от меня и мне не удастся остаться здесь, у меня нет никаких шансов. А я вижу много людей, которые занимаются именно тем, что им по душе, и не потому, что у них талант, а потому, что им в наследство достался хороший дом и земля или повезло заключить выгодный брак. Я бы поменялся с сэром Кристофером жизненными устремлениями. То есть я могу себе позволить коробку с красками и холст, но мне приходится работать со всем этим. — Жестом он указал на окружающие растения.
Инспектор посмотрел вокруг на «все это» и понял мысль молодого человека.
— По мне так очень досадно, что к нам больше не приезжают знаменитые гости. Мои потенциальные клиенты, вы понимаете. Теперь на вилле для гостей никого нет. А что представляет собой главная вилла? Вы были внутри?
— Всего минуту. Вы хотите сказать, что вы там не были? — удивился инспектор.
— Никогда, даже не заглядывал. О моем приезде сэру Кристоферу сообщил старший садовник, и, если бы он вдруг пришел сюда и увидел меня, я сомневаюсь, что он бы меня узнал.
Последнее замечание напомнило инспектору об обстоятельстве, которое больше всего ставило его в тупик.
— Почему здесь так мало людей? Конечно, я здесь только второй раз, но я не встречал никакой прислуги, кроме секретаря.
— Вы и не должны видеть прислугу в таком доме, инспектор.
— Да, пожалуй, вы правы... Я не подумал.
— Хотя вы верно подметили. Например, кроме меня и старшего садовника здесь работают еще шесть
