Лицо Вероники горело — кажется, у нее была температура, — и она прижалась горячим лбом к холодному стеклу. Когда она открыла глаза, то увидела высокого мужчину с ноутбуком в руке в сопровождении носильщика, везшего его чемодан. Мужчина шел свободной походкой, которая казалась ленивой, но носильщик еле успевал за ним. Белая шляпа с широкими полями почти полностью закрывало его лицо, но короткий черный «конский хвост», почти невидимый, потому что был заправлен за ворот рубашки, и уверенный разворот широких плеч задержали взгляд Вероники, и внезапно сердце ее запрыгало в груди. Нет, не может быть!
В Париже миллионы темноволосых мужчин, и многие из них носят «конский хвост».
Она заерзала на месте, стараясь разглядеть его как следует, но он продолжал шагать вперед, совсем не поворачиваясь в ее сторону.
Неожиданно мужчина остановился и вошел в вагон. И девушка мельком увидела его ястребиный нос и небритый подбородок.
Вероника резко откинулась на спинку сиденья. Она не пряталась, просто устраивалась поудобнее, сказала она себе.
Конечно, это не Люсьен. Может быть, этот мужчина и похож на него, но совсем немного, остальное — плод ее воспаленного воображения.
Когда поезд медленно отошел от станции, Вероника снова стала смотреть в окно. Теперь она намеревалась наслаждаться каждым моментом поездки в Авиньон!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Облокотившись на подоконник, Вероника наблюдала за баром, расположенным на другой стороне улицы.
Незнакомец сидел на своем обычном месте — за столиком возле стены, как раз напротив стеклянных входных дверей. Его аккуратный «конский хвост» казался черной запятой на воротничке его белой рубашки. В руках он держал наполовину опустошенную кружку пива, и внимание его разделялось между газетой, лежавшей перед ним, и привлекательной брюнеткой, лениво протиравшей кружки за стойкой бара.
Посетителей было мало, они собирались только к вечеру, и тогда бар наполнялся латиноамериканской музыкой и испарениями разгоряченных тел.
Первые два дня в Париже были ужасными. Вероника выходила на улицу лишь для того, чтобы купить продукты в крошечном магазинчике, находившемся в двух шагах от бара, а в остальное время лежала в постели, глотая таблетки, пила воду в неимоверном количестве, смотрела на прекрасный мир кабельного телевидения и глазела в окно на кусочек Парижа.
Ее тоскующий взгляд сразу подметил привлекательного темноволосого незнакомца, когда она впервые подошла к окну. Он сидел за тем же столиком, что и сейчас, свободно откинувшись на спинку стула, отхлебывая кофе и лениво перелистывая газету.
Похоже, ему было лет под тридцать, он был загорелым крепким мужчиной, пышущим здоровьем. Девушка даже почувствовала, что завидует ему, когда, облокотившись на подоконник, проглотила ложку фруктового йогурта, который только и мог принимать ее желудок за последние несколько дней. Заглядевшись на его точеный профиль, она почувствовала томление внутри, и оно сладко и властно охватило все ее тело.
Каждый раз, когда Вероника проходила мимо латиноамериканского бара или выглядывала в окно из своей квартиры, она непроизвольно бросала взгляд на этот столик с легким трепетом предвкушения.
Она совсем не ожидала снова увидеть его, но он неизменно оказывался там — обычно по утрам, с чашкой кофе, иногда днем или ранним вечером, с кружкой пива или бокалом вина и газетой. Вряд ли он турист, решила она: он не носил с собой фотоаппарата или путеводителя (непременных атрибутов любого иностранца, приехавшего в Париж), не смотрел на улицу, не интересовался прохожими. Он, похоже, не был занят никакой работой... И всегда один.
Как и Вероника.
Ладони ее вспотели, когда она подумала о том, что собирается сделать.
День Бастилии был ее лебединой песней в Париже, и она хотела насладиться им вполне. Прошлым вечером Вероника танцевала вместе с многотысячной толпой на площади Бастилии. Этим утром девушка смотрела военный парад на Елисейских полях, посетила могилу Неизвестного солдата возле Триумфальной арки. Она позавтракала в Латинском квартале и медленно пошла домой через остров Сите.
Но она все время была одна, в то время, как ей на глаза постоянно попадались пары... самые разные: влюбленные, не замечавшие ничего вокруг себя, мужья и жены, жарко спорившие друг с другом или прогуливавшиеся рука об руку, родители с детьми, друзья, весело проводившие время...
И когда день стал клониться к вечеру, Вероника почувствовала внутри себя протест.
Она взяла сумочку и взглянула на себя в зеркало, повернувшись перед ним так, что многослойная легкая шифоновая юбка взвилась и закрутилась вокруг ее длинных бедер, затем поправила лямочку на черном топе, который чуть-чуть приоткрыл изысканное французское кружево бюстгальтера без бретелек, — и все это было куплено в состоянии сумасшествия, в котором она пребывала вчера.
Потом, в последнюю минуту, Вероника все же набросила легкую шаль на свои обнаженные плечи — на случай, если ее покинет мужество.
Девушка перешла улицу и направилась прямо в бар. Объект ее мечтаний сидел на своем обычном месте, облокотившись одной рукой на стол и вытянув перед собой обтянутые джинсами ноги. Лицо его было обращено к залу. Вероника уверенно выбрала маленький столик, расположенный по диагонали от него, и села на стул, спиной к противоположной стене.
Незнакомец сделал глоток пива и, нахмурившись, уставился в газету. Он явно игнорировал появление Вероники, тогда, как все остальные посетители повернули к ней головы. Такая высокая женщина, как она, всегда привлекает хоть один взгляд.
Она быстро скользнула взглядом по его руке — обручального кольца нет. Ей стало немного легче, и она изящно скрестила ноги. Так учила ее Карен. К ней подошла официантка. Вероника хотела заказать пиво, но вдруг засомневалась в том, что пиво поможет ей создать задуманный привлекательный образ. Мужчина, однако, совсем не обращал на нее внимания: по-прежнему нахмурившись, он внимательно читал газету.
— Пожалуйста, принесите мне вишневый коктейль, — попросила она официантку на ломаном французском языке.
Прохладный бокал был поставлен перед ней буквально через несколько минут, и официантка что-то быстро и дружелюбно сказала по-французски. Вероника подняла руку, ладонью вперед, со страдальческой улыбкой.
— Извините, я вас не понимаю...
— Ого! Англичанка! — мгновенно поняла девушка.
Вероника покачала головой, и на плечах ее заиграли яркие отблески ее густых рыже-каштановых волос.
— Новозеландка, — сказала она, надеясь, что европеец, возможно, сочтет это экзотикой, хотя мужчина у противоположной стены вряд ли мог ее услышать.
Вероника сделала маленький глоток, наслаждаясь вкусом изысканного напитка, и искоса взглянула на свою предполагаемую добычу.
Лицо его было суровым и мужественным, загорелая оливковая кожа — ровной и гладкой, лишь легкая щетина покрывала подбородок. Изогнутые брови были опущены, чувственная нижняя губа выдвигалась вперед, когда он делал очередной глоток пива.
Вероника сделала еще один глоток для храбрости — и чуть не уронила бокал, потому что он, взмахнув своими длинными ресницами, в упор посмотрел на нее.
Девушка не улыбнулась ему в ответ — это было бы ошибкой. Она чувствовала, что он ожидает этого, и не хотела давать ему возможность отвергнуть ее еще до того, как она откроет рот. Поэтому Вероника
