фермы Эдди в газету «New York Daily Graphic» и в книге «Люди с того света». Передаем это вкратце: «Появление 14 октября некоей высокопоставленной и одаренной русской дамы было значительным событием… в процессе проявления феноменов в Читтендене. Эта дама – Елена П. де Блаватская, успела много повидать на своем веку. Она объездила почти все страны Востока, искала остатки древних культур у подножия египетских пирамид, своими глазами видела таинственные обряды в индуистских храмах, в сопровождении вооруженного эскорта посетила далекую Центральную Африку. Приключения, которые были с нею, встречи с особенными людьми, ужасные события, происходившие во время ее путешествия на суше и на море, – из всего этого можно было бы составить самый романтический рассказ, когда-либо написанный биографом. За всю свою жизнь я не встречал такого интересного человека». [17, с.293, 294]
Через 18 лет он начал публиковать в «Theosophist» свои «Страницы старого дневника», тогда под названием «Oriental Series», и в них писал: «Говоря о рождении Теософического Общества, я должен начать с самого начала, с того, как впервые встретились его основатели. Эта встреча была весьма прозаической: я сказал – „Permettez moi, Madame“ („Позвольте мне, мадам“) и протянул руку с огнем к ее сигарете. Наше знакомство началось в дыму, но оно вызвало большое неугасимое пламя.
…Особые обстоятельства свели нас вместе. В один прекрасный день июля месяца 1874 года я сидел в своей адвокатской конторе и обдумывал одно очень важное дело, которое получил от Нью-Йоркского муниципалитета, как вдруг мне пришла в голову мысль, что вот уже годы я не обращаю внимания на спиритуалистическое движение… Я вышел на улицу и на углу купил номер журнала «Banner of Light». В нем я прочел о совершенно невероятных феноменах, происходящих на какой-то ферме в районе Читтендена, в штате Вермонт. Я сразу решил, что если все это правда, то мы здесь встретились с важнейшим явлением современной науки, и что мне надо поехать туда и во всем убедиться самому. Так я и сделал. Все оказалось так, как было описано в журнале. Я там провел три или четыре дня и вернулся в Нью-Йорк. О своих наблюдениях я написал в газете «New York Sun»… Потом редактор «New York Daily Graphic» поручил мне снова поехать в Читтенден и взять с собой какого-нибудь художника, который мог бы по моим указаниям рисовать происходящие явления… 17 сентября я вернулся на ферму Эдди… Я поселился в этом таинственном доме и в течение 12 недель ежедневно переживал сверхъестественные вещи… Дважды в неделю газета «Daily Graphic» печатала мои письма про «духов Эдди», иллюстрированные художником Капесом. Эти письма обратили на себя внимание г-жи Блаватской и привели к тому, что она поехала в Читтенден. Это и свело нас вместе…
На ферме обычно обедали в 12 часов. Она появилась в столовой с какой-то французской дамой,[30] и когда мы вошли, они уже сидели за столом. И прежде всего мне бросилась в глаза ярко-красная гарибальдийская рубаха на первой даме, которая так контрастно выглядела по сравнению с окружающим ее тусклым фоном. Ее волосы были тогда пышные, светлые, шелковистые, вьющиеся, едва доходили до плеч и напоминали тонкое руно. Они и ярко-красная рубаха привлекли мое внимание, прежде чем я смог рассмотреть ее черты подробнее. У нее было массивное калмыцкое лицо, сила, образованность и выразительность его контрастировала с заурядными образами, так же как ее красное одеяние среди серых и бледных тонов стен, мебели и безликой одежды остальных гостей.
Дом Эдди постоянно посещали с целью увидеть медиумические феномены самые разнообразные и необычные люди. Когда я увидал эту эксцентричную даму, я подумал, что это одно из таких лиц. Остановившись на пороге, я шепнул Капесу: «О! Посмотрите на этот экземпляр!..» Когда обед закончился, обе дамы вышли, г-жа Блаватская скрутила себе сигарету, и я протянул ей огонь, чтобы иметь повод заговорить с нею» [18, т.1, с. 1—5]
Надо сказать, что полковник Олькотт был убежденным и увлеченным спиритуалистом, в то время как Е.П.Б. к спиритуализму относилась критически. При этом в 1873 году ее ясновидческие способности были в полном расцвете. «Я никогда не была знакома ни с одним медиумом и никогда не была ни на одном спиритическом сеансе, – писала она в одном письме, – до марта 1873 г., когда присутствовала на одном в Париже, на пути в Америку. Только в августе 1873 года я
В начале 1872 года, после возвращения из Индии, я в Каире попыталась создать Спиритуалистическое Общество по методу Алана Кардека (иного не знала)[31], имея целью произведением феноменов подготовить людей к оккультной науке. У меня были там два несовершенных французских медиума, которые открыли мне такие медиумистические трюки, каких я и во сне не могла бы увидеть. Я тогда прервала сеансы…» [8, т. ХХ, с.190]
По возвращении с фермы Эдди Е.П.Б. написала в «Daily Graphic» описание происходивших там феноменов. Статья называлась «Удивительные манифестации духов, ответ д-ру Берду». Приводимое ниже описание «духов» цитируется из этой статьи. «Я находилась у Эдди 14 дней. За это короткое время произошло 119 появлений „духов“, из которых я хорошо узнала 7. Признаюсь, что только я одна узнала их, так как остальная публика – люди, мало путешествовавшие по Востоку. Однако особые одежды этих „духов“ ясно видели все.
Первым был грузинский юноша в своей национальной величественной одежде. Я его узнала и расспросила на грузинском языке об обстоятельствах, которые знала только я одна. Он меня понял и ответил. Когда я по просьбе полковника Олькотта, сказанной мне шепотом, попросила его, также на грузинском языке, сыграть черкесский танец – лезгинку, он немедленно сыграл его на гитаре».
Версия полковника Олькотта в его книге «Люди с того света»: «Тогда к русской даме пришел первый дух-посетитель. Это был человек среднего роста, хорошо воспитанный, в грузинской рубашке с широкими рукавами и длинной красивой накидке. На нем были широкие брюки и желтые кожанные туфли. Он носил белую тюбетейку или феску с кисточкой. Она его сразу узнала, как Михалко Гегидзе, который жил и умер в Грузии, в Кутаиси. Он был слугой ее родственницы, г-жи Витте, и в Кутаиси был в ее распоряжении.
На следующий вечер к г-же Блаватской пришел новый дух – Хасан Ага. Это был богатый торговец из Тифлиса, которого она хорошо знала. Он увлекался черной магией и иногда оказывал помощь своим знакомым, угадывая их будущее с помощью комплекта чудодейственных камней, которые он по дорогой цене получил из Аравии. Одежда Хасана состояла из длинного желтого сюртука, турецких шаровар, бешмета и черной каракулевой шапки-папахи, покрытой нарядным башлыком, разукрашенные концы которого были переброшены через плечи».
Е.П.Б. говорила о нем так: «Второй был старым человеком малого роста. Одет он был как персидский торговец. Его одежда была полностью национальной, вплоть до концов обуви, которую он однако снял, чтобы быть в чулках. Свое имя он назвал достаточно звучным шепотом. Это был старый Хасан Ага, которого я и моя семья знали в Тифлисе более 20 лет, наполовину грузин, наполовину перс. На персидском языке он сказал, что ему надо доверить мне какую-то тайну. Трижды он начинал какую-то фразу, но не мог довести ее до конца.
Третьим был огромного роста мужчина в великолепном курдистанском военном облачении. Он не говорил, но кланялся по восточному обычаю, поднимал свой разукрашенный яркими перьями меч и помахивал им. Я сразу узнала его. Это был Сафар Али-Бек, вождь племени курдов, который всегда провожал меня в моих поездках верхом по Армении в районе горы Арарат. Однажды он спас мне жизнь. Он склонился к земле, как бы поднимая горсть песка, и затем развеял его, после чего прижал руку к груди, – жест, который встречается только у племени Курдистана.
Четвертый был черкесом. Можно было подумать, что я нахожусь в Тифлисе, – так безукоризнена была его одежда «нукера». «Нукер» – это человек, который бежит или впереди седока, или позади его. Он говорил, но больше поправлял мои слова, которые я произнесла неправильно. Когда я вновь их повторила, он, улыбаясь, поклонился и на чистейшем татарском «гутурали» сказал слова, которые так знакомо звучат в моих ушах: «Чок якши» («хорошо») и ушел.
Пятой показалась старая женщина в русском платке. Она сказала мне по-русски, называя меня ласкательным именем, как она это делала во время моего детства. Я узнала служившую в нашей семье
