— изменник и должен умереть лютой смертью. Понял ты, козявка несчастная, что я сказал?
Франц силился ответить, но не мог выговорить ни слова и весь дрожал как в лихорадке.
— Я накажу этот жалкий сброд! — кричал рыцарь Грозновзор. — Я налечу на них как ураган, нападу как тать в нощи, я всю страну разорю! Так и знай, не пройдёт ещё и трех ночей, как от города в долине уже не останется камня на камне!
— Передать ваши слова жителям? — еле слышно пролепетал Франц.
— Нет! Можешь не утруждать себя, — воскликнул с хохотом рыцарь Грозновзор. — Я сам туда пойду, и меч мой им все расскажет. Нет уж, дружочек! — продолжал рыцарь, гневно сверкая глазами. — Ты останешься на ночлег в замке Фалькенштейн, покои для тебя готовы. А ну-ка марш в темницу! А на досуге попытайся угадать, какая смерть ожидает тебя завтра поутру. Уж я придумаю, чем тебя хорошенько попотчевать. Можно, например, расколошматить тебя дубинкой на мелкие кусочки. Вот-то будет удовольствие поглядеть!
У Франца мурашки поползли по спине. Он вспомнил, как недавно грозился так же обойтись с маленькой ящеркой.
— А не то я могу пришибить тебя с одного удара прикладом моего ружья. Вот так! Хлоп — и дух вон!
У Франца точно мороз по коже прошёл: наверно, то же самое чувствовала белочка, когда он замахнулся на неё прикладом.
— А ещё можно распять тебя на стене моего замка, как охотники прибивают убитых птиц. Будешь там красоваться на страх моим врагам, пока не отвалишься по кусочкам, — пробурчал Грозновзор, поглаживая бороду.
У Франца даже в глазах потемнело.
«Ах, — подумал он с ужасом. — Ведь именно так я собирался поступить с бедным голубем, кроткой невинной пташкой».
— А ещё можно отрубить тебе голову, — взревел Грозновзор, потрясая перед Францем сжатыми кулаками. — А потом я выставлю твою голову на шпиле башни. Оттуда открывается прекрасный вид: любуйся себе в своё удовольствие!
Все рыцари при этих словах покатились со смеху и схватились за животики. Одному Франсику было не до смеха. Он вспомнил, как грозился серне, что убьёт её, а рога приколотит на стену своего дома.
'Слава богу, что я пожалел серну и отпустил подобру-поздорову! ' — только и успел подумать мальчик, и в тот же миг на него накинулись слуги Грозновзора, тугими верёвками связали за спиной руки и поволокли в темницу.
Там было сыро и темно, стены были толстые, и только в одном месте, высоко под самым потолком, находилась маленькая отдушина, загороженная толстой железной решёткой. Слуги втолкнули Франсика, а сами ушли, заперев дверь на несколько замков; Франсик слышал, как гремели запоры, и понял, что эту дверь ему ни за что не открыть, даже если бы руки у него не были связаны.
И вот лежит Франсик на голом полу и смотрит на решётчатое оконце. Сначала в него глядела румяная вечерняя заря, потом она погасла и настала ночь. В небесах одна за другой зажигались вечерние звёздочки, и Франсик подумал: «Как погаснут звёздочки, так и наступит мой смертный час». Но горше всего была для него мысль о том, что никак нельзя предостеречь от опасности родной город. Никто не узнает, что Грозновзор задумал нагрянуть на него, нагрянуть как тать, сжечь весь город дотла и разорить страну.
Припал мальчик головой к сырому полу своей темницы и заплакал.
И вдруг рядом послышался какой-то шорох: мальчик подумал, что это тюремная крыса пришла, чтоб его искусать, и подобрал под себя ноги, но тут кто-то, шмыг, забрался к нему на грудь и чьи-то лапки дотронулись до его лица.
— Не пугайся, Франсик! — раздался шёпот. — Это я — маленькая ящерка, с которой ты повстречался в пути. Я все время бежала за тобой по пятам, пока ты не скрылся за воротами замка. Что же ты наделал, дружок! Почему не послушался моего совета? Не ходил бы, повернул бы лучше назад, ты ведь не юркая ящерка!
— Ничего не поделаешь, поздно теперь жалеть, — вздохнул Франсик. — Теперь уж мне никто в целом свете ничем не поможет.
— Ну нет! — ответила ящерка. — Никогда не надо терять надежду. Раз уж я сумела прошмыгнуть к тебе в башню, глядишь, мы как-нибудь тебя вызволим.
И с этими словами ящерка скрылась.
Но не прошло и минуты, как вдруг что-то чёрное показалось в тюремном окошке. Какое-то существо про-тиснулось сквозь решётку и шлёпнулось на пол.
— А вот и я! — процокала белочка и подскочила к Францу. — Рассказывай, каких ещё ты натворил глупостей?
— Сама видишь, — ответил Франц. — Сижу в темнице, руки у меня связаны, а завтра я умру.
— Подумаешь, завтра! До завтра ещё далеко. Покуда солнышко не встало, многое можно успеть.
— Я не могу ни рукой ни ногой пошевельнуть, — мрачно ответил Франц. — Видишь, что со мной сделали?
— Да уж как не видеть! — сказала белочка, тараща на него свои круглые глазки. — А ну-ка, где там узлы?
И с этими словами она прыгнула на спину Францу и принялась изо всех сил разгрызать узлы своими острыми зубками. Она их кусала и теребила, её маленькое тельце напряглось и даже вздрагивало от натуги, и скоро Франц почувствовал, что путы на руках у него слабеют, и не успел он глазом моргнуть, как верёвка соскользнула наземь.
Франц понял, что он свободен.
— Милый мой, добрый зверёк! — воскликнул Франц, лаская и целуя белочку. — Ты спасла мне жизнь.
— Погоди, ещё осталась решётка на окне, — ответила белочка. — Теперь надо звать на помощь голубя!
Одним махом белочка вскочила на подоконник и была такова.
Франсик проводил её взглядом и вдруг заметил, что в окне не видно звёзд, какая-то тень заслонила отверстие; присмотревшись, Франц разглядел, что за решёткой, трепеща крылышками, опустился голубок. Решётка его не пускала, но он держал в клювике какую-то вещь и бросил её Францу в темницу. Что-то звякнуло у ног мальчика, он нагнулся и увидел, что на полу лежит напильник.
— Грозновзор припас эту вещь для злого дела, а я влетел к нему в окошко и утащил её. Она поможет тебе спастись из тюрьмы, — сказал голубок.
И вот белочка с голубком подхватили верёвку, которой раньше был связан Франсик, и прикрепили её на окне; Франсик залез по ней на подоконник и, не обращая внимания на кровавые мозоли, которыми скоро покрылись его руки, принялся изо всех сил пилить железные прутья; а ящерка в это время сновала вверх и вниз по стенке и поторапливала его:
— Скорей, скорей! Вот-вот наступит рассвет!
Но не успело ещё взойти солнце, как Франсик уже был на свободе; возле крепостной стены его поджидала серна.
— Садись на меня верхом, Франсик! — сказала она. — Да покрепче держись! Сейчас мы пустимся вскачь.
Франсик, сев верхом, покрепче ухватился за. серну и правильно сделал: пешком взбираться на гору было долго и трудно, зато вниз он мчался так же быстро, как летит пущенный с горы камень, перепрыгивая с уступа на уступ.
— Ой, упаду! Ой, упаду! Я лечу вниз головой! — вопил Франц и все крепче сжимал шею серны.
— Не бойся! Никуда ты не упадёшь! Мои ножки никогда не оступаются! — отвечала серна, а сама скакала во весь опор, не разбирая дороги.
С первыми лучами солнца Франц уже стоял на крыльце бургомистра и стучался в дверь.
На стук вышел сам бургомистр да так и отпрянул от неожиданности, увидав перед собой Франсиска целым и невредимым.
— Я принёс дурные вести, — сказал ему Франц. — Не успеете вы и глазом моргнуть, как сюда нагрянет
