— Не скажите, — отозвался Фредрик. — Вы не могли бы вкратце рассказать, как складывалась жизнь доктора Витолло, и что послужило причиной конфликта с дядюшкой, Иль Фалько?
— Я думал, ваша область — археология? — Тигателли снова наморщил лоб. — А впрочем — пожалуйста. Вряд ли тут есть какие-то секреты.
Он добавил кофе Фредрику и себе.
— Отец Витолло, Пьетро Умбро, был чрезвычайно одаренным музыкантом. К сожалению, он умер, когда ему только исполнилось двадцать лет, притом ранняя женитьба восстановила против него родных, к тому же он был лишен наследства. Младший брат, Ромео, вступил во владение замком и землями. Почему-то музыка исстари действовала на семейство Умбро, как на быка красная тряпка. И когда юный Пьетро решил посвятить себя музыке, он, как говорится, уперся в глухую стену. Ему было предложено на выбор — либо музыка, либо наследство. Пьетро выбрал музыку и до конца своих дней успел сочинить две дивные симфонии. Жил он недалеко от Генуи, на родине жены. Витолло родился уже после смерти отца. Вырос в Генуе, получил отличное образование, уехал в США, позднее оттуда во Францию. Он тоже страстно увлекался музыкой, однако, получил медицинское образование. Все время мечтал о том, что нашло свое воплощение здесь. — Тигателли взмахнул рукой. — После повторных долгих судебных процессов Витолло добился справедливости, получил свою часть наследства. Ему это далось нелегко, дядюшка осыпал его страшными угрозами, но ничего — Витолло устоял. Последний в ряду многих эпизодов долгого поединка — когда дядюшка установил на склоне сразу за клиникой чудовищный насос. Мотор тарахтел так, что ни о какой музыкальной терапии не могло быть речи. Витолло просто взял да взорвал это сооружение, после чего послал дядюшке чек и предложил установить насос с электрическим мотором. С той поры как будто воцарился мир.
Фредрик кивнул, осмысливая услышанное. Поднеся к губам чашку с кофе, спросил:
— У Ромео Умбро ведь есть дочь — Джианна. А где ее мать?
— Вы уверены, что не сбиваетесь с археологии на генеалогию? — Худощавый доктор иронически улыбнулся. — Но у вас, должно быть, есть причины интересоваться этими вопросами… Джианна Умбро, бедняжка. Красива, как небесное видение, поистине эфирное создание, но, к сожалению, глухонемая. Ее мать умерла при родах. Джианна выросла в замке, под защитой крыльев Иль Фалько. Витолло много раз предлагал заняться ее лечением, он не сомневается, что добьется успеха, если вначале ее оперировать. Ромео Умбро отказывает наотрез.
— Глухонемая, — пробормотал Фредрик. — Даже музыки не слышит.
Доктор Тигателли поднял брови.
— Конечно, не слышит. Той музыки, какую знаете
Фредрик встал. Мысленно проклял часы и всех тех, кто должен им подчиняться. Главные вопросы еще не были заданы.
— Только одно напоследок, — сказал он. — Вам известно что-нибудь о какой-то краже, которая была совершена здесь в Офанесе? Кажется, этот как-то связано с раскопками?
— Кража? — В глазах Тигателли сверкнул гнев. — Я знаю только про одну кражу. Злодейский, мерзкий поступок… Полгода назад был украден самый любимый музыкальный инструмент доктора Витолло, силот, настоящий силот из козьего рога и бронзы. Он хранился в запертом шкафу, им почти никогда не пользовались, хранили как драгоценнейший древний экспонат, все археологи приходили полюбоваться им. Теперь у нас осталась только примитивная копия, из которой почти невозможно извлечь какие-либо звуки.
Фредрик вспомнил, что Женевьева показывала ему диковинные инструменты, один из которых назвала силотом.
— Силот? — переспросил он Тигателли.
— Да-да, настоящий силот, — ответил тот, открывая дверь и пропуская вперед Фредрика. — Или
9. Фредрик Дрюм наслаждается вином «Калабриа Кастелло Умбро» 1983, знакомится с Вергилием и Овидием, и его чих оценивается в семь баллов по шкале Рихтера
Время ленча в трактире синьора Ратти подходило к концу, и посетители постепенно расходились. Фредрик Дрюм стоял в тени у церкви. Он проголодался. И как ни странно, был бы не прочь выпить бутылочку хорошего вина.
Дождавшись, когда кафе совсем опустело, он живо пересек площадь и сел в углу под зонтом от солнца. Здесь он был в какой-то мере скрыт от любопытных глаз. Синьор Ратти наморщил лоб, вытер руки висящим на плече полотенцем и медленно подошел к столику Фредрика.
— Giorno, Бахус Ратти, — с веселой улыбкой поздоровался Фредрик. — Мой желудок истосковался по вашей дивной лапше с мясом и томатным соусом и хорошему вину — очень хорошему вину из вашего замечательного погреба.
— Вам желательно получить
— Вот именно. Разрешите последовать за вами в святая святых? — Фредрик поднялся со стула.
Они спустились в погреб, здесь Ратти сказал, взмахнул руками:
— Ну, вы сами знаете, Италия не сравнится с Францией, бургундское и все такое прочее…
Он неуверенно осмотрелся, наклонился к Фредрику и чуть не шепотом продолжал:
— Правда, что вы один из лучших в Норвегии знатоков вин, что вам присвоен титул Grand Connaisseur du Vin? Французская сеньорита рассказывала… — Он снова остановился, словно опасаясь, что его слова рассердят Фредрика.
— Дорогой синьор Ратти, — Фредрик похлопал смущенного трактирщика по плечу, — многие ваши местные вина ни в чем не уступают французским. И то, что вы предложили мне в последний раз, — вино самого высшего качества. Оно запомнится мне надолго.
— Вы в самом деле так считаете? — Лицо синьора Ратти смягчилось, и он расплылся в широкой улыбке. —
Он вдруг совершенно преобразился и доверительно сообщил, глотая слова, что у него, ничтожного владельца кафе в забытом богом селении, есть великое увлечение — хорошие вина. Что однажды, три года назад, ему присвоили звание МКВ — мастера вин Калабрии. И теперь он, насколько это возможно, старается закупать для коллекции лучшие итальянские вина, чтобы дети его могли узнать, что такое истинно хорошие, выдержанные вина.
— Вот что, синьор Дрюм. — Трактирщик покаянно опустил глаза: — Простите, но я неверно судил о вас. Думал, что вы один из этих надутых снобов, для которых вина других стран — только повод превозносить французские марки. Которые насмехаются над жемчужинами здешнего производства. Но теперь я вижу, что вы настоящий знаток.
Он протянул Фредрику руку, и тот крепко пожал ее в знак дружбы. Затем Ратти повел его вдоль стеллажей, подробно рассказывая про местные вина, сорта винограда, сроки выдержки и так далее. Взял одну бутылку и протянул ее Фредрику.
— Вот, советую. Иль Фалько, когда хочет, способен изготовить по-настоящему хорошее вино.
Фредрик посмотрел на наклейку. Действительно: «Калабриа Кастелло Умбро» 1983. Он кивнул, улыбаясь.
— Беру.
Ему подали лапшу, сыр пармезан, оливки и хлеб. Наливая вино, синьор Ратти низко поклонился и подмигнул Фредрику. Вино было кирпичного цвета, запахом напоминало перезрелые фиги, на вкус крепкое и терпкое. Фредрик долго смаковал его, прежде чем проглотить. Букет насыщенный и стойкий. Приятные ароматы проникли в пазухи и вызвали трепет в кончиках пальцев.
— Превосходно, — заключил Фредрик. — Кто бы подумал, что Ромео Умбро способен на такие
