«О текущем моменте» № 11(59), 2006 г.

умер (в 1015 г.) в период, когда он и его сын Ярослав, впоследствии получивший прозвище «Мудрый» готовились к войне друг с другом. Повод состоял в том, что Ярослав сидел князем в Новгороде и отказался платить дань (налоги) в Киев, где Великим князем сидел его отец. По каким причинам Ярослав не пожелал поддерживать «федеральный бюджет», история умалчивает. На этот же период времени пришлось и убийство братьев Ярослава - Бориса и Глеба, причинной которого было разрешение спора о том, кому сидеть на великокняжеском столе в Киеве после Владимира.

И это не всё. В журнале “Молодая гвардия”, № 1, 1994 г., опубликована работа А.А.Кура [104] “Из истинной истории наших предков” [105]. В ней сообщается, что Владимир-Креститель умер насильственной смертью, о чём прямо говорят результаты раскопок Десятинной церкви в 1638 г. митрополитом Петром Могилой (стр. 256), а косвенно - 11 икон Св. Равноапостольного князя Владимира, на которых он изображён с символами его мученической смерти: мученический крест в правой руке (стр. 256). Кроме того, в этой же статье А.А.Кур утверждает, что Владимир крестил Русь в арианство (одна из разновидностей древнего христианства, почитаемая православием и католицизмом ересью) и обосновывает это утверждение.

Но митрополит Илларион вспоминает только одного деда Владимира - князя Игоря, умалчивая о другом. Мать Владимира, не была княгиней, а была наложницей князя Святослава (это к вопросу о так называемом «благородстве» его происхождения). Звали её Малка (ласково - Малуша), ряд источников сообщают, что была она дочерью хазарского раввина из города Любеч, входившего в состав Хазарского каганата, и попала в плен после разгрома каганата Святославом. Дочь она раввина либо же нет, но «Малка» - имя не славянское, и вряд ли тюркское [106]. И есть глобально политические основания полагать, что источники, указывающие на происхождение Владимира из раввинского хазарского рода не лгут, о чём далее. Соответственно династию Рюриковичей следует более правильно именовать Рюриковичи-Малкины-Рабиновичи. Но если православная вера в версии РПЦ до Никона и после него истинна [107], и утверждена на Руси Владимиром Крестителем, то его происхождение особого значения не имеет - Бог лучше знает, кому и от кого воплотиться, и главная характеристика человека - его дела, совершаемые в русле принятия на себя определённо осознанной миссии в Промысле Божием…

В тот же исторический период [108], когда Илларион написал “Слово о Законе и Благодати”, автор “Слова о полку Игореве, Игоря Святославича, внука Ольгова” [109] с горечью свидетельствовал:

«Затихла борьба князей с погаными, ибо сказал брат брату: “Это моё, и то моё же”. И стали князья про малое “это великое” молвить и сами себе беды ковать, а поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую».

Но надо обратить внимание на несколько обстоятельств:

· В приведённой цитате из “Слова о полку Игореве” сама грамматическая форма «стали князья…» говорит о том, что ранее - в относительно недавнем историческом прошлом, известном автору “Слова” - князья вели себя иначе. А описываемое их поведение возникло относительно недавно и ещё не воспринимается обществом и самим автором “Слова о полку Игореве” в качестве безальтернативной нормы поведения этой социальной группы.

· В Римской империи христианство распространялось как религия рабов и социальных низов и постепенно охватывало иерархию римского общества, распространяясь в её верхи снизу. Государственная власть длительное время исповедовала и поддерживала иные культы и подавляла распространение христианства. Потом правящая “элита” Рима перешла к политике руководства распространением христианства в империи, модифицируя его под свои потребности. Этот более чем 2- вековой процесс завершился тем, что император Константин Великий - верховный жрец общеимперского в Риме культа Непобедимого солнца - в 325 г. созвал Никейский собор, который принял первую редакцию символа веры, в основном утвердил канон писания и догматику. После этого христианство на основе никейской догматики стало государственной религией Римской империи. Сам Константин ещё некоторое время продолжал быть верховным жрецом культа Непобедимого солнца и принял христианство незадолго до своей смерти [110] (“Большая советская энциклопедия” утверждает, что в форме арианства, изд. 3, т. 13, стр. 45). Т.е. “элита” Римской империи приняла христианство последней из состава древнеримского общества.

· На Руси распространение христианства протекало в обратном порядке по отношению к формировавшей социальной иерархии: сначала христианство принимали представители формировавшейся “элиты” - княжеские дружинники и купцы, побывавшие в Византии и других государствах, куда христианство уже проникло и было значимо в жизни обществ, в силу чего в этих обществах просто эффективнее вести дела, если показывать себя христианином. Но в низы общества древней Руси процесс христианизации сам собой не проникал. Для того, чтобы Русь стала христианской, потребовалась великокняжеское распоряжение, подкреплённое силой великокняжеских дружин, насаждавших новую веру огнём и мечом, и уничтожавших культурные памятники (не только капища и идолов, но и литературу и исторические хроники) языческой эпохи…

Эта хронологическая последовательность событий и сопоставление процессов христианизации общества в Римской империи и на Руси позволяет утверждать, что как таковое православие, появившись на Руси, не было первопричиной смуты. Но это приводит к вопросу: Что князья, бояре и купцы Руси, претендовавшие стать правящей “элитой” общества, нашли для себя в исторически сложившемся к тому времени православии Византии, чтобы пойти на насильственное крещение Руси?

Для ответа на этот вопрос, необходимо привести кое-какие сведения о языческой культуре цивилизации Руси [111].

Главной её особенностью было то, что жреческая власть на Руси в языческие времена не была кланово обособленной от остального общества - она была общенародной:

· Жрецом (социологом - в переводе на современный научный слэнг [112]) мог стать представитель любого рода, если был в состоянии освоить кое- какие психологические практики и навыки.

· В силу этого жречество было общецивилизацинной профессиональной (в нынешнем понимании) корпорацией, носительницей концептуальной власти. Эта профессиональная корпорация вырабатывала политические и хозяйственные решения, а князья и бояре, будучи единоличными координаторами при выполнении выработанных и принятых к проведению в жизнь решений, подчинялись жречеству и были ответственны, прежде всего, - перед ним, а уж потом перед вечем.

Однако языческая культура вступила в кризис, в рассмотрение характера которого мы сейчас вдаваться не будем (об этом далее в разделе 2.3, а так же в работе ВП СССР “Психологический аспект истории и перспектив нынешней глобальной цивилизации”). В этом кризисе она постепенно вырождалась в идолопоклонство, многобожие и прикладную магию разного рода. Кроме того, такие эпизоды как защита Константинополя Свыше от набега, как можно предполагать, - русских, положившая начало традиции празднования «Покрова пресвятой Богородицы» [113], не способствовали поддержанию авторитета жречества в княжеско-боярских кругах: византийский “бог” в этом случае оказался сильнее своих “богов”.

В ходе развития кризиса языческой культуры князья начали мнить себя самодостаточными в деле управления жизнью общества. Поэтому перед ними, как и перед “элитой” нынешней «Россионии» встал вопрос:

“Какой новой «национальной идеологией» заменить традиционные языческие верования, в обществе, переживавшем внутренний кризис, чтобы сплотить общество на новых принципах, обосновав при этом и свою исключительную власть над ним?”

Ответ на этот вопрос в готовом виде они нашли в Византии, в исторически сложившемся христианстве. Первоверховный апостол Пётр (традиция считает его первым римским первосвященником - папой Римским) поучал:

«11. Возлюбленные! прошу вас, как пришельцев и странников, удаляться от плотских похотей, восстающих на душу,