– Во что бы то ни стало надо побывать везде. Теперь, как только выдастся свободный от процедур день, я уже не усижу на даче. Поскорей бы Софья Сигизмундовна приезжала. Я и ее соблазню на эти прогулки. Пусть тоже полюбуется…
Когда пришла телеграмма: «Софья Сигизмуедовна сегодня выехала», я сразу же пошел к Феликсу Эдмундовк-чу, чтобы обрадовать его этим сообщением. Он спросил:
– Когда прибывает поезд в Минеральные Воды и когда нам нужно выехать отсюда?
Я ответил:
– Завтра в восемь часов утра нам нужно выехать из Кисловодска.
На следующий день Феликс Эдмупдович поднялся рано утром и принарядился. Он надел белую полотняную рубашку, белые парусиновые брюки, сандалии и белую, кавказскую, с большими полями, шляпу. Вышел на крыльцо и, увидев меня, поздоровался и сказал:
– Товарищ Фомин, я готов.
– Ну что ж, Феликс Эдмундович, двинемся, – отвечаю.
Мы пошли пешком на станцию. Сели в поезд у открытого окна. Я рассказывал Феликсу Эдмундовичу о достопримечательностях, встречавшихся по пути. Когда поезд остановился на разъезде Иноземцево, я увидел, что под окнами поезда девочки продают цветы. Я купил два хороших букета, по рублю каждый.
Феликс Эдмундович спросил:
– Кому это вы, товарищ Фомин, предназначаете эти букеты?
Я ответил:
– Софье Сигизмундовне.
– Вот так-так, чужой муж моей жене покупает цветы. А в какое положение вы меня ставите? Не обижайте уж меня, уступите мне эти букеты.
– Охотно, Феликс Эдмундович.
– Сколько вы за них заплатили? Два рубля?
– Теперь уж вы меня не обижайте, Феликс Эдмупдович, денег я не возьму.
– Э, нет! Я с вами должен расплатиться. Получите с меня стоимость цветов…
Подошел поезд. Феликс Эдмундович пошел к вагону навстречу Софье Сигизмундовне, радостно обнял ее и смущенно преподнес цветы.
В Кисловодск мы возвращались втроем. Феликс Эдмундович был весел и доволен.
Ежедневно потом Феликс Эдмундович и Софья Сигизмундовна совершали прогулки. Побывали они и в замке, и на Малом и на Большом седле, и в других местах. По излюбленным местом их прогулок были Красные камни, неподалеку от дачи, где на одной из скал высечен барельеф Владимира Ильича.
В последний раз я видел Феликса Эдмундовича Дзержинского в декабре 1925 года, когда был проездом в Москве. Я зашел к нему в ВСНХ. На Феликсе Эдмундовичо не было привычной, наглухо застегнутой защитного цвета гимнастерки. Он был в темном штатском костюме. Рубашка с крахмальным воротником, галстук…
– Видели ли вы меня когда-нибудь, товарищ Фомин, таким разодетым? – шутливо спросил он. – У меня даже ручка с золотым пером. Специально купил. Еду подписывать договор с англичанами о лесной концессии.
Дзержинский хоть и торопился, но принял меня с обычной сердечностью и вниманием. Интересовался моей работой, планами на будущее. Я обратился к нему с просьбой послать меня учиться.
– Мне очень приятно, – сказал Феликс Эдмундович, – что у вас появилось такое желание. Было время, когда мы только своей большевистской преданностью и чекистской храбростью побеждали контрреволюцию, а теперь к этому нужно еще добавить отличное знание своего дела и хорошее образование.
Узнав, что мне предстоит отпуск, Феликс Эдмундович стал заботливо расспрашивать, все ли есть у меня для отдыха, не нужна ли путевка, деньги и т. д.
Я поблагодарил и сказал, что ни в чем не нуждаюсь.
Прощаясь со мной, Феликс Эдмундович сказал:
– Обязательно пошлю вас учиться!
Думал ли я тогда, что в последний раз вижу и слышу этого пламенного рыцаря революции…
КРАТКИЕ СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
