– Позовите мастера – парусника, – произнес Джек Обри. – Мистер Генри, не достанете ли вы другой ткани для этого паруса, чтобы вставить глубокий клин?
– Нет, сэр, – убежденно отвечал мастер. – Да если бы и нашел такую ткань, с таким реем этого сделать невозможно. Посмотрите на пузо этого паруса, – можно сказать, оно похоже на свиной пузырь.
Джек Обри подошел к планширю левого борта и внимательно посмотрел на волны, рассекаемые форштевнем: гребни сменялись впадинами. Что-то пробурчав, он вновь стал пристально разглядывать грота-рей – бревно длиной свыше тридцати футов и диаметром около семи дюймов в середине, уменьшавшимся до трех дюймов у нока.
«Больше похож на вагу, а не на грота-рей», – подумал он в двадцатый раз, едва успев взглянуть на него. Он внимательно наблюдал за реем, на который оказывала давление сила ветра. «Софи» не прибавляла хода, поэтому нагрузка на него не уменьшалась. Рей гнулся и, как послышалось Джеку, стонал. Реи были обрасоплены втугую, и, поскольку «Софи» была бригом, она зарывалась носом. Больше всего гнулись ноки реев, что весьма досаждало Джеку Обри. Он стоял закинув руки назад и внимательно разглядывал рангоут. Остальные офицеры, находившиеся на шканцах, – Диллон, Маршалл, Пуллингс и юный Риккетс – молча посматривали то на своего нового капитана, то на парус. Они не были единственными членами экипажа, которых заботило происходящее. Большинство наиболее опытных матросов, собравшихся на полубаке, наблюдали за происходящим, то посматривая наверх, то искоса поглядывая на командира. Возникла странная пауза. Теперь, идя с попутным ветром, то есть почти в том же направлении, куда он дул, они почти не слышали пения такелажа; плавная килевая качка (зыби, идущей против ветра, не было) производила едва заметный шум. Ко всему, стояла тишина, нарушаемая лишь негромким ропотом матросов. Но, несмотря на все их старания не быть услышанными, до шканцев донесся чей-то голос:
– Дай ему волю, так он нас всех погубит.
Джек Обри этой реплики не слышал; он не замечал, что стал центром внимания, будучи глубоко погружен в расчеты. Это были вовсе не математические выкладки, но, скорее, расчеты всадника, сидящего на незнакомой лошади и видящего впереди темный силуэт препятствия.
Вскоре он спустился к себе в каюту и, понаблюдав из кормового иллюминатора, взглянул на карту. Мыс Мола должен находиться с правого борта, вскоре они должны обнаружить его. Мыс увеличит силу ветра, отражая и направляя его вдоль побережья. Джек насвистывал себе под нос модную арию, размышляя: «Если все будет удачно и если я разбогатею, раздобыв, скажем, несколько сотен гиней, то первым делом, расплатившись по обязательствам, поеду в Вену послушать оперу».
Постучавшись в дверь, вошел Джеймс Диллон.
– Ветер крепчает, сэр, – доложил он. – Позвольте убрать грот или, по крайней мере, взять рифы.
– Ни в коем случае, мистер Диллон, – улыбнулся Джек Обри. Затем, подумав, что будет несправедливо возлагать ответственность на плечи лейтенанта, добавил: – Через две минуты я выйду на палубу.
В действительности он вышел раньше и тотчас услышал зловещий треск.
– Убирать паруса! – скомандовал он. – По местам. Топсель на гитовы. Взяться за топенанты. Тали травить. Поживей!
Матросы работали быстро: рей был невелик и вскоре оказался на палубе, парус от него был отвязан и сложен.
– Треснул посередине, сэр, – невесело заметил плотник. – Конечно, можно наложить шкало, только вряд ли следует полагаться на такое дерево.
Джек Обри кивнул с бесстрастным выражением лица. Подойдя к планширю, он встал на него и поднялся по нескольким выбленкам. Судно качнуло на зыби, и перед капитаном действительно открылся мыс Мола: темная полоска в трех румбах от правого траверза.
– Думаю, нам надо выставить впередсмотрящего, – заметил он. – Прошу вас, мистер Диллон, введите судно в гавань. Прикажите поставить грот и все паруса, какие судно может нести. Нельзя терять ни минуты.
Через сорок пять минут «Софи» оказалась на месте своей стоянки. Еще до того, как судно потеряло ход, на воду был спущен вельбот, который спешно направился в сторону верфи, взяв на буксир поврежденный рей, походивший на рыбий хвост.
– А вот и наш улыбчивый наглый змей, – заметил баковый гребец, когда Джек Обри взбежал по лестнице. – Как только он появился на борту бедной «Софи», то взял ее в оборот, не оставив целым ни одного рея, чуть не сломал ей корпус, а команда вкалывает день напролет без единого перекура. А он бежит себе по лестнице, улыбается, будто наверху его ждет король Георг, чтобы возвести его в рыцарское звание.
– И за обедом минуты лишней не просидишь, – негромко произнес гребец, сидевший в середине шлюпки.
– Молчать! – крикнул мичман Бабингтон, постаравшись придать голосу как можно больше выразительности.
– Мистер Браун, – произнес Джек Обри с самым серьезным видом, – прошу вас, окажите мне важную услугу. Дело в том, что у меня сильно поврежден грота-рей.
А сегодня вечером я должен отплывать, потому что пришла «Фанни». Поэтому прошу вас списать этот рей и выдать мне взамен новый. И не пугайтесь, дорогой сэр, – продолжал он, взяв мистера Брауна под руку, и повел его к вельботу. – Возвращаю вам двенадцатифунтовые пушки, так как, насколько я понимаю, артиллерийское снабжение находится в вашем ведении. Боюсь, что шлюп окажется перегруженным.
– Всей душой рад бы помочь, – отозвался мистер Браун, взглянув на пустой двор, который могла наблюдать и команда вельбота. – Но на складе нет ни одного подходящего рангоутного дерева.
– Послушайте, сэр, вы забыли про «Женерё». У нее три запасных фор – брамсель – рея, а также множество других деталей рангоута. Вы должны первым признать, что я имею моральное право на один из них.
– Что ж, можете попробовать, если угодно. Поднимите дерево, и мы посмотрим, что из этого получится. Но гарантий не даю.
– Позвольте, мои матросы принесут его. Я помню, где рангоутные дерева сложены. Мистер Бабингтон,
