менялись. Но некоторые из них, и он сам, продолжали ждать, засунув за пазуху назначения и другие документы. Привратники с любопытством поглядывали на капитана Обри: уж слишком он засиделся.
Джек находился в глупом положении. В одном кармане у него лежала расчудесная бумага, которая предписывала ему явиться на борт шлюпа Его Величества «Поликрест», а в другом — тощий кошелек с ничтожной суммой, поскольку все остальные деньги ушли на обычные в таких случаях подарки. Назначение на «Поликрест» в перспективе сулило безопасность, во всяком случае, он так полагал, но почтовое судно в Портсмут отчаливало лишь в одиннадцать вечера. Ему необходимо было добраться из Уайтхолла до Ломбард-стрит, избежав ареста. Видный джентльмен в ярком мундире, он должен был пересечь весь Лондон. Но прежде всего следовало как-то связаться со Стивеном, который ждал его в их коттедже. Однако он не решался покинуть здание; если бы его схватили за порогом Адмиралтейства, он бы повесился от злости. Джек и так успел не на шутку перепугаться, идя по холлу из кабинета секретаря, когда привратник сообщил ему, что «какой-то коротышка в черном плаще и занюханном парике спросил капитана, назвав его имя».
— Послали бы вы его подальше. Скажите, а Том здесь?
— Нет, сэр. Том заступит на дежурство только в воскресенье вечером. Вон тот юркий малый в черном, сэр.
В течение последних сорока минут Джек видел, как этот плюгавый проныра, похожий на судебного исполнителя, неоднократно входил и выходил из Уайтхолла, заглядывал в кареты, едва они останавливались, и даже поднимался на ступеньки экипажей. Кроме того, Джек заметил, как он шушукается с двумя рослыми малыми — то ли ирландскими носильщиками портшеза, то ли переодетыми под них помощниками судебного пристава, — обычный прием судебных исполнителей.
В тот день он не осыпал привратников золотым дождем, однако они понимали затруднительность его положения и, естественно, держали сторону капитана против гражданских чиновников! Один из них, внеся со двора корзину с углем, негромко заметил:
— Ваш знакомец с ухом, похожим на кочан цветной капусты, все еще ошивается перед аркой, сэр.
Весть о человеке с похожим на цветную капусту ухом воодушевила Джека. Он бросился к окну и, как следует разглядев его, обратился к привратнику:
— Будьте любезны, попросите его подняться в холл. Я сейчас же выйду к нему.
Мистер Скрайвен, литератор, пересек двор. Он выглядел постаревшим и усталым, ухо его распухло до безобразия.
— Сэр, — произнес он дрожавшим от волнения голосом, — доктор Мэтьюрин просил передать, что на Сизинг-лейн все в порядке, а он надеется увидеть вас в трактире «Грейпс», что возле «Савой», если у вас нет других планов. Я должен подогнать карету ко двору. Я стараюсь выполнить данное мне поручение, сэр… Я надеюсь…
— Отлично. Великолепно. Давайте же, мистер… Загоните ее во двор, и я сяду вместе с вами.
При слове «Савой», этой благословенной гавани гурманов, привратник бескорыстно порадовался за капитана Обри. По его лицу расплылась одобрительная улыбка, и вместе с мистером Скрайвеном он поспешно вышел, чтобы найти извозчика, провести карету под арку (необычная просьба) и подогнать ее к ступенькам, дав возможность Джеку Обри сесть в нее незаметно.
— Может быть, вам стоит подстелить под себя этот плащ, сэр, — произнес мистер Скрайвен. — Он проутюжен, сэр, — добавил он, видя неуверенность офицера. — Мистер Мэтьюрин был настолько любезен, что обрил меня всего, вымыл горячей водой и одел во все новое.
— Жаль, что я вас так стукнул по уху, — произнес Джек, сидевший на соломе на полу кареты. — Очень больно?
— Вы слишком добры, сэр. Теперь я уже ничего не чувствую. Доктор Мэтьюрин смазал мне ухо мазью из восточной аптеки, что на углу Брутон-стрит, и оно почти не болит. А теперь, сэр, вы можете, если угодно, занять сиденье. Мы находимся в герцогстве.
— Каком еще герцогстве?
— Герцогстве Ланкастер, сэр. От Сесил-стрит до противоположной стороны Эксетер Чейндж территория герцогства. Это не Лондон и не Вестминстер, и законы здесь иные. Судебные повестки отличаются от лондонских. Тут даже часовня — королевская собственность.
— Вот как! — удовлетворенно произнес Джек. — Очень удобная штука королевская собственность, черт побери. Побольше бы ее было. Как вас зовут, сэр?
— Скрайвен, сэр, к вашим услугам. Адам Скрайвен.
— Вы честный малый, мистер Скрайвен. Вот мы и приехали, это «Грейпс». Вы можете заплатить кучеру? Великолепно. Стивен! — воскликнул он. — Как я счастлив вас видеть! У нас еще есть шанс — мы дышим! Мы надеемся. У меня есть корабль, дайте мне только добраться до Портсмута, и если он на плаву, то мы сделаем себе состояние. Вот мои документы, вот ваши. Ха-ха-ха. Как ваши дела? Надеюсь, вы не получили слишком плохих вестей? У вас какой-то подавленный вид.
— Ну что вы! — отвечал Стивен, улыбаясь через силу. — Я обналичил вексель Мендозы. С вычетом всего лишь двенадцати с половиной процентов, что меня удивило, но потом вексель был учтен. Вот восемьдесят пять гиней, — произнес он, подтолкнув к Джеку кожаный мешочек.
— Спасибо, большое спасибо, Стивен, — вскричал Джек, пожимая ему руку. — Какой чудесный звук! Он означает для нас свободу, ха-ха. Я голоден как волк, с самого утра ничего не ел. — Он принялся звать хозяйку заведения, которая сказала, что он может заказать славную пару уток или превосходный кусок холодной стерляди с огурцами, доставленной нынешним утром с рынка Биллингсгейт.
— Давайте начнем со стерляди, а если вы сию же минуту поставите на огонь уток, к тому времени, как мы покончим с рыбой, они будут готовы. Что будете пить, Стивен?
— Джин с холодной водой.
— Этого еще недоставало! Давайте закажем шампанского! Не каждый же день получаешь корабль, причем какой! А теперь все по порядку. — Он подробно пересказал Стивену содержание беседы с Первым лордом, выведя разбавленным джином необычный контур «Поликреста». — Конечно, это нечто немыслимое, не могу себе представить, как такое чудо-юдо смогло пережить реформы Старого Джарви. После того как я посмотрел на его общий чертеж и вспомнил о фрегате Каннинга, который строится у него на глазах по чертежам «Беллоны», мне стало не по себе. Я не успел как следует рассказать вам, какое роскошное предложение он мне сделал. Извините меня, я напишу ему записку и отмечу, что по долгу службы должен его отклонить и так далее. Переделайте, пожалуйста, ее так, чтобы она была как можно более любезной и вежливой, и отправьте ее нынче же вечером с почтовой оплатой в один пенни, поскольку это было самое щедрое и льстящее самолюбию предложение. Мне удивительно понравился Каннинг. Надеюсь увидеться с ним еще раз. Он бы вам понравился, Стивен. Полон энергии, умен, сразу схватывает существо дела, интересуется всем, к тому же вежлив, деликатен и скромен. Настоящий джентльмен. Вы поклялись бы, что он англичанин! Вам следует с ним познакомиться.
— Разумеется, рекомендация отличная, но я уже знаком с мистером Каннингом.
— Вы его знаете?
— Мы встретились с ним на Брутон-стрит. — Джек мгновенно сообразил, почему название Брутон-стрит так резануло ему слух. — Я навестил Диану Вильерс после того, как прогулялся по парку вместе с Софи.
На лице Джека Обри появилось страдальческое выражение.
— Как она? — спросил он, опустив глаза.
— Неважно. Похудела, выглядит несчастной. Но повзрослела. Мне кажется, она стала красивее той Софи, которую мы знали в Сассексе.
Джек молча откинулся на спинку стула. Звон тарелок и блюд, деловитый взмах скатертью, салфетки — и сразу же появились стерлядь и шампанское. Оба принялись за трапезу, говоря главным образом о стерляди — царской рыбе, которую Джек ел впервые. Оказалось, что она довольно безвкусна, что его разочаровало. Затем он произнес:
— Как Диана?
— Настроение у нее, как мне казалось, то поднималось, то опускалось, но выглядела она великолепно и была полна жизненной энергии. — Ему хотелось еще добавить: «И беспричинной недоброжелательности».
— А я даже не знал, что вы будете на Брутон-стрит, — заметил Джек. Вместо ответа Стивен лишь
