если не попытаемся что-то сделать.
– Я не уверена…
– Возможно, вы не уверены, но зато я уверена. – Виола понизила голос. – Я что-нибудь придумаю, скажу, что вы у нас, что я пригласила вас осмотреть наше поместье Рэтботтом-Грейндж. За это время Филип получит ваше письмо и почувствует себя свободным. Я знаю Филипа, он подождет, прежде чем начнет искать вас. Он будет раздумывать и решать, что делать. Это заставит всех остальных бездействовать, а когда Филип соберется наконец искать вас, я не сомневаюсь, что он тут же начнет составлять план действий, а я тем временем сделаю все, чтобы отвлечь его от этого.
– Что я смогу сказать ему? Если увижу…
– Я полагаю, вы имеете в виду Смита?
Констанс кивнула. Кровь бешено пульсировала, в висках. Все казалось совершенно невозможным.
– Прежде всего вам надо отправиться в Шотландию, Констанс.
– Но как я объясню свой внезапный приезд туда? «Здравствуйте, мистер Смит. Рада видеть вас. Я без разрешения посещаю королевские резиденции Великобритании и вот случайно оказалась здесь, сэр». Вы можете себе такое представить?
– Вы будете достаточно долго трястись в вагоне поезда и придумаете что- нибудь более захватывающее и увлекательное. Но если в ближайшие минуты мы не доедем на станцию, все наши разговоры ничем не закончатся.
– Как вы объясните ваше отсутствие, Виола?
– Какое отсутствие? Дома будут уверены, что я здесь, а в Гастингс-Хаусе будут думать, что я дома. Я заплачу конюхам моего отца за то, чтобы они отвезли нас, и вернусь еще до того, как кому-нибудь взбредет в голову нас искать.
– Мне страшно.
– А не страшно выйти замуж за Филипа и провести всю жизнь под одной крышей с герцогиней?
– Да. Это страшнее.
– Отлично. Тогда в дорогу! – Сказав это, Виола защелкнула замок дорожной сумки. – А теперь решим главное: синяя шляпка или зеленая?
Констанс не переставало удивлять то обстоятельство, что королевская семья Великобритании, считавшаяся одной из самых могущественных империй мира, предпочитала жить в замках, которые или причудливо странны, или подчеркнуто скромны.
На первый взгляд Балморал напоминал ей Осборн-Хаус, весьма похожий на Сандринхем. Все замки были прочны и массивны. Чувствовалось, что, строя их, никто не помышлял о красоте, словно она могла умалить разумность и умеренность, которые превыше всего ценила и подчеркнуто выказывала королева Виктория.
Из того, что Констанс довелось слышать о королеве, она узнала, что было время, когда вкусы ее были иными, фривольными и переменчивыми. Тогда она любила красивые и непрактичные вещи. Когда она вышла замуж за принца Альберта, тот привнес в ее жизнь германский взгляд на ценности, признавая лишь то, что практично и полезно. После его смерти королева превзошла своего мужа, создав некий маниакальный культ его вкусов, соизмеряя с ними все, что ни делалось в стране.
Балморал был воплощением того, что одобрял в архитектуре принц Альберт, и построен по его плану: очередное смешение стилей, столь почитаемое в королевской семье. В этом замке сочетались самые разные стили. Если крыша замка была образцом чистой готики, то двери григорианские, а гостиная казалась копией приемной конторы в Уимблдоне.
Но не только архитектурой поражал замок своих гостей. Он славился праздниками на свежем воздухе, пешими и конными прогулками, охотой, застольями и прочим не менее известных горных курортов. Многим это напоминало пейзанские забавы Марии Антуанетты, изображавшей в Малом Трианоне пастушку. Гостей побуждали ходить в местную церковь, чтобы послушать слово Божье и постоять рядом с простыми и добропорядочными прихожанами, им показывали, как доят тучных коров. По вечерам у пылающего камина с неизменным пафосом читали Роберта Бернса и сэра Вальтера Скотта. Гостей поощряли одеваться в национальные костюмы. Мужчины облачались в клетчатые короткие юбки, невзирая на отвислые животы, и открывали взору голые ноги, какими бы костлявыми и уродливыми они ни были. Женщины щеголяли в юбках в складку из клетчатой шотландки и парижских шляпках последней моды. Каждый, уезжая из Балморала, должен был чувствовать себя не только отдохнувшим, но и очистившимся от скверны.
Однако большинство покидало королевскую резиденцию, испытывая ломоту в суставах от сырости, ибо королева не считала нужным поддерживать огонь в каминах в течение всего дня, неудовлетворенными и измученными скукой, царящей при дворе. Недаром многие ядовито окрестили замок Балморал «Балморалью», а принц Уэльский просто ненавидел его.
Для него он был не только средоточием скуки: там жил ненавистный ему, а может, и всей Англии человек, считающий Балморал своей вотчиной.
Этого человека звали Джон Браун.
Именно с ним спешила встретиться Констанс, желая хоть что-нибудь узнать о Джозефе.
Кучер нанятого экипажа высадил ее на дороге, ведущей в Балморал. Ему это было не в новинку. Он решил, что Констанс еще одна леди, пожаловавшая с визитом в королевский замок, или же фрейлина королевы. Она расплатилась, и кучер уехал, несколько озадаченный тем, что она не подъехала к воротам замка, а решила остальную часть пути пройти пешком.
С глубоким вздохом Констанс подхватила свой саквояж, подарок Виолы. Ведерко герцога, но уже без кекса, она тоже взяла с собой на счастье.
Шагая по неровной каменистой дороге, она вдруг подумала, что еще никогда ей не было так нужно это везение, как сейчас.
Глава 14
Наконец она увидела Балморал. Уставшая от трудной каменистой дороги, Констанс отмахивалась от мошек, которые казались ей гигантскими, как млекопитающие, и все еще не знала, что будет делать дальше. В сущности, она никогда не думала, что осмелится зайти так далеко и что по дороге никто ее не остановит – ни королевская стража, ни тайные агенты, прячущиеся в кустах. Насколько она могла теперь судить, замок охраняли из рук вон плохо. Ей встречались садовники с граблями. Вежливо здороваясь, они прикладывали пальцы к голове. Женщины с ведрами или корзинами приветствовали ее широкими улыбками на обветренных лицах. Здесь не было солдат, как в Осборн-Хаусе. Балморал был похож скорее на большое поместье, чем на резиденцию самой могущественной королевы в Европе.
Констанс направилась к крыльцу, показавшемуся ей главным входом, все время ожидая, что из кустов кто-нибудь выскочит, схватит ее и призовет к ответу.
Но никто этого не сделал. Путь в замок был свободен, один из садовников даже убрал граблями кучу срезанных веток, что мешали ей пройти. Поборов остатки сомнений, она направилась к замку.
И тут сзади ее действительно схватили.
Вместо того чтобы сопротивляться или испугаться, она почувствовала почти облегчение.
– Кто вы, женщина? – спросил грубый мужской голос прямо над ее ухом.
– Я пришла сюда, чтобы увидеть мистера Брауна, – стараясь казаться спокойной, ответила Констанс, чувствуя, как ее ноги отрываются от земли.
Она оказалась в лапах огромного подвыпившего зверя. Ее обдало запахом мокрой шерсти и алкоголя.
– Как же вас зовут, женщина? – тиски рук ослабели, и Констанс смогла свободно вздохнуть.
– Я мисс Констанс Ллойд. Собственно, мне нужен мистер Джозеф Смит, если вы знаете, где он.
– Замолчите!
– Простите. – Констанс хотела повернуться и посмотреть в лицо говорившему, но он ей этого не позволил. – Сэр, вы ведете себя не как джентльмен.
– Я никогда и не собирался быть джентльменом, женщина! – рявкнул он. – Вы вторглись во владения королевы Англии.
– Я это знаю, – прошипела Констанс, насколько ей позволили державшие ее в тисках руки. – Я не окончательная идиотка.
– Ваши действия говорят об этом, женщина. Если я отпущу вас, вы обещаете быть благоразумной?
– Конечно.
– Что это за акцент?
– Я тоже хотела вас об этом спросить, сэр. У вас акцент скотча.
– Вы ничего в этом не смыслите.
Незнакомец отпустил ее на землю, и наконец она увидела того, кто так бесцеремонно обращался с ней: это был мужчина огромного роста. Лицо гиганта, когда Констанс удалось разглядеть его, показалось ей даже красивым, с мужественными и правильными чертами, обветренное, уже немолодое. На его головном уборе была замысловатая эмблема, из-под отлично сшитого синего сюртука виднелась ослепительно белая накрахмаленная сорочка. Но более всего Констанс поразили шотландская юбка, килт, и меховая сумка сбоку из такого густого меха, что Констанс невольно показалось, что она вот- вот залает. Толстые шерстяные носки обтягивали мощные икры. Никогда еще Констанс не видела таких мощных ног. Ей невольно вспомнилась подставка для зонтов в виде слоновой ноги. Но перед ней были ноги человека, хотя в это верилось с трудом.
– Я с вами говорю, женщина.
Он скрестил руки на груди. Видимо, из-за отлично сшитой одежды ей не сразу бросилось в глаза, что его руки столь же массивны, как и ноги.
– Мне кажется, сэр, что вы самый огромный человек, какого мне доводилось видеть в жизни, – не удержалась сказать Констанс.
Великан наконец улыбнулся, и Констанс неожиданно увидела, что гигант так же красив, как и огромен.
– Спасибо. Я скотт,[1] а не скотч, – припомнил он ей ошибку.
– Простите!
– Вы сказали, что у меня акцент скотча. Возможно, акцент есть, но скотч – это виски.
– Прошу простить меня.
– А вы откуда, голубушка?
– Откуда? Из Виргинии, сэр.
– Значит, вы и есть мисс Ллойд. – Он поклонился. – Джон Браун к вашим услугам.
– Вы Джон Браун?
– А кого вы хотели видеть, горного козла?
– Простите. – Констанс протянула ему руку. – Рада познакомиться
