– Черт бы их взял, – сказал он.
Тетка смела дохлых мышей на кусок картона и потом сожгла их в печи внизу. Она сказала, что надо делать что-то с этими комнатами. Стены отсырели, и обои местами покрылись плесенью. Мы немного постояли там и пошли вниз, туда, где было тепло.
Вечером в пятницу после чая я накрасилась перед кухонным зеркалом и пошла пожелать спокойной ночи отцу.
– Возьми в моем кармане десять шиллингов, – сказал он.
Я порылась там и нашла банкноту. Она вся была в табачных крошках. У него в кармане сломалась сигарета.
– Увидимся, – сказала я.
– Ну, ладно, – ответил он, – разбуди меня, когда вернешься, если я буду спать, и сделай мне чашку чаю.
Я кивнула, мне не хотелось затягивать прощание, чтобы не пробудить в нем подозрений.
– Желаю приятной беседы, – сказала я тетке, которая сидела на кухне в ожидании портнихи. Она надела свое лучшее платье и ботинки. Вместо шнурков она пользовалась черными лентами.
– Желаю тебе приятно провести время, – сказала она с улыбкой и так тепло, что мне захотелось броситься к ней на шею и все рассказать. Она выглядела такой милой с напудренным лицом и так трогательно поигрывала висящим у нее на груди медальоном. Рядом стояли поднос с чайными принадлежностями и пирожные.
– Не дожидайтесь меня, ложитесь, – сказала я, поцеловав ее на прощание, и вышла за дверь.
Глава десятая
К заведению Джека Холланда я подошла без пяти девять. Я заглянула в окно и увидела, что у Джека полно посетителей. Обычно к нему заходит не так уж много народу, но сегодня был вечер пятницы. За столиком, прямо возле окна, в которое я смотрела, сидел Тед Бреннон с компанией, все уже порядком навеселе – пели они так, что на улице было слышно. У стойки стоял Феррет, которого я сразу же узнала, с каким-то приятелем, они о чем-то оживленно рассуждали, размахивая руками и расплескивая свое пиво.
Я не могла войти туда. Меня бы сразу узнали, и мое появление, разумеется, вызвало бы подозрения и у Феррета и у Бреннона. Они, конечно, же немедленно рассказали бы все отцу, если просто не попытались бы задержать меня сразу. Я заплакала от отчаяния. Злые горячие слезы покатились по моим щекам.
Что же мне делать? Оставалось ждать, что Холланд вспомнит обо мне и выйдет на улицу. Я бессмысленно топталась под окном, время от времени заглядывая в него и все больше и больше отчаиваясь.
Джек Холланд взглянул на часы и с беспокойством покосился на дверь. Я замахала рукой, пытаясь привлечь к себе его внимание, он, конечно же, не заметил меня. Из-за столика у двери поднялся какой-то парень в кепке и темной куртке. Он подошел к Холланду, тот стал что-то возбужденно говорить ему, но парень показал на часы, покачал головой и решительно направился к выходу. Джек Холланд быстро вышел из-за стойки и поспешил за ним.
Я отпрянула от окна и кинулась в ближайшие кусты. Мокрые, покрытые наледью ветки больно хлестнули меня по лицу, я зацепилась рукавом за какой-то сучок и испугалась, что порву шубку. В этот момент дверь распахнулась, и на ступеньках появились незнакомый парень и Джек Холланд, и я замерла, так и не освободив рукав.
– Да не могу я ждать, – резко сказал парень и направился к небольшому обшарпанному фургончику, стоявшему на подъездной дороге, который я сначала и не заметила. На его бортах были какие-то надписи, плохо различимые в темноте.
Тут меня осенила догадка, что это – как раз та самая машина, на которой Джек собирался отправить меня в Ненэй. Это был фургон, на котором ему привозили продукты и напитки.
Джек прижал руки к груди и умоляюще сказал:
– Ник, я не верю, что твое золотое сердце не смягчится! Бедняжку надо выручать, пойми…
Но Ник был непреклонен:
– Ты пойми меня, Джек, мне нужно заехать еще и в Лимерик, а сейчас уже десятый час, вот и подумай, когда я доберусь до дому? Да моя Мэгги просто съест меня с потрохами.
– Еще несколько минут, всего несколько минут, которые ничего не изменят. Еще пивка за счет заведения, – простонал Джек, – что-то непредвиденное задержало ее. Я уверен, что она вот-вот появится.
– Нет, – несколько секунд подумав, отказался от заманчивого предложения Ник, – спасибо, конечно, но я уже и так много выпил, а мне еще ехать…
– Может лимонаду?
– О нет, только не лимонаду, – запротестовал водитель, – ты уж извини, Джек, но этот лимонад – такая дрянь, что я просто ума не приложу, откуда ты берешь его.
– Забудем о лимонаде, Ник, разве дело в этом? – Джек не обиделся. Лимонад и правда был противным, но Джек-то ведь, наверное, думал иначе. Он не обиделся, потому что ему очень хотелось задержать водителя здесь подольше. Он делал это для меня! – Подумай о том, что говорил наш Господь. Разве он не велел нам помогать своим ближним?
Проповедь не возымела на сердитого водителя должного воздействия, потому что он хмыкнул, открыл дверцу фургона и, сняв с себя куртку, бросил ее на сиденье. Уже поставив ногу на ступеньку, он оглянулся па Холланда и сказал, извиняющимся тоном:
– Прости старина, но больше я ждать не могу. Потому что Господу нет никакого дела до того, что сделает со мной Мэгги, и знаешь, очень жаль, что она не слышит тебя, может быть, она стала бы менее ревнивой.
