– Хватит, давай девчонку! – заорал Энди.
Я снова задрожала. Я не могла дышать. Я задыхалась под этими ржавыми пружинами. Я умру здесь, пока они сидят и решают мою судьбу. Я умру от вони ботинок Энди, торчащих у меня перед носом.
– Вы католик? – спросил Феррет топом полицейского.
– Я не католик, – ответил Юджин.
– Вы ходите к мессе? – спросил отец.
– Но, дорогой мой… – начал было Юджин.
– Никакой я вам не «дорогой»! Хватит вилять, вы ходите к мессе или нет? Едите мясо по пятницам?
– Боже, спаси Ирландию, – только и сказал Юджин, и я представила себе, как он в нетерпении вскидывает вверх руки.
– Не богохульствуйте! – вскричал Энди и стукнул кулаком по ладони.
– Может быть, желаете выпить, чтобы немного охладить ваши страсти? – предложил Юджин и потом добавил презрительным тоном: – Наверное, лучше не надо, вы и так уже достаточно нагрузились.
Запах, доносившийся даже сюда, под кровать, красноречиво говорил о том, что Юджин совершенно прав. Они, наверное, останавливались у каждой пивнушки, пока ехали сюда, принять для храбрости. Вероятнее всего, что платил за всех мой отец.
– Ну… глоточек-другой портвейна, может благоприятно повлиять на ведение переговоров, – предложил Джек Холланд в своей вычурной манере.
– Я могу получить стакан воды, чтобы запить мой аспирин? – спросил мой отец.
– Хорошая мысль. Что касается аспирина, то я составлю вам компанию, – поддержал его Юджин, и на какую-то секунду я думала, что все будет хорошо.
Вода была налита. Я закрыла глаза и начала молиться, уронив голову на тыльную сторону ладони. Мое лицо покрылось холодным потом, я едва дышала.
– Я хочу, чтобы вы поняли, что ваша дочь бежит от вас. Я не похищал ее. Я не принуждал ее, она просто бежит от вас и вашего образа жизни… – начал Юджин.
– Что за хреновину такую он несет? – спросил Энди.
– Трагична история нашей страны, – воскликнул Джек Холланд, – чужеземцы сковали нашу волю к сопротивлению.
– Они одурманивают наших девушек зельями, – сказал Феррет. – Сколько ирландских девушек кончают свою жизнь дешевыми подстилками на Пиккадили. Иностранцы заправляют этим, все иностранцы.
– Где ваша жена, мистер? Что на это скажете? – поинтересовался Энди.
– И что вы делаете с моей дочерью? – отец спросил неожиданно зло, точно только что вспомнив, зачем приехал сюда.
– Я ничего с ней не делаю, – сказал Юджин, и мне показалось, что я ему совершенно безразлична.
– Вы иностранец, – настаивал Энди.
– Совсем нет, – сказал Юджин мягко, – не более иностранец, чем вы, мой маленький голубоглазый друг, похожи на германца.
– Каковы ваши намерения? – резко прервал его отец.
Затем он, видимо, достал из кармана письмо, потому что я услышала, как он сказал:
– Здесь есть от чего волосам встать дыбом!
– У него нечему вставать дыбом, он почти лысый, – сказал Феррет.
– У меня нет сейчас никаких намерений. Думаю, что со временем я с радостью женюсь на ней, и мы заведем детей… Кто знает?
– Маленькие ножки побежали по дорожке, – вставил свое идиотское замечание Джек Холланд, и папаша велел ему заткнуться и не валять дурака.
«Я не нужна ему!» – подумала я, делая короткий вздох и чувствуя, что приближается смерть моя.
– Вы обратитесь? – сказал мой отец, и Юджин, конечно же не, понял, что он имел в виду.
– К кому? – спросил он озадаченно.
– В истинную католическую веру, – пояснил Феррет. Юджин издал тяжелый вздох, точно человек, который понял вдруг, что имеет дело с безнадежными больными:
– Почему бы нам всем просто не выпить чаю?
– Да, да, – согласился мой папаша.
«Это будет продолжаться всю ночь, а к утру меня найдут мертвой под кроватью», – подумала я, умирая от желания почесать себе спину между лопатками.
Когда Юджин открыл дверь, чтобы принести чаю, то, по всей видимости, застал там подслушивающую у замочной скважины Анну, потому что я слышала, как он сказал ей:
– О, Анна, как хорошо, что вы здесь, принесите нам, пожалуйста, чаю.
Потом он, наверное, вышел и закрыл за собой дверь, потому что все наши незваные гости заговорили разом:
