Секретарь поздоровалась с ней, и Эмма, кажется, ответила на приветствие. Чья-то мама вручила ей мешочек, полный всякой дребедени Эмма поняла, что это как-то связано с подготовкой к Рождеству.
Классная комната ничуть не изменилась: слегка испачканные парты, запах пластилина и бумаги для рукоделия и легкий аромат чего-то неуловимого, детского. Как может этот класс остаться таким же, если весь ее мир перевернулся?
Дети приходили так же, как всегда, входили в класс, шнурки развязаны, волосы растрепаны и стоят дыбом от статического электричества. Когда Эмма заговорила, она услышала эхо своих слов, словно другая Эмма Грэхем стояла рядом с ней и Произносила те же самые слова:
— Ну, кому надо завязать шнурки?
К ней, шаркая ногами, подошли несколько детишек, пересмеиваясь и толкая друг друга. Она завязала пару кроссовок «Красавица и чудовище», ботинки «Черепашки-ниндзя», кроссовки «Аладдин» и две пары мокасин «Покахонтас». Перед мокасинами она помедлила, почувствовав легкое головокружение.
Маленькая ручка похлопала ее по плечу. Эмма подняла глаза, и на мгновение у «нее перехватило дыхание. Это был тот новенький мальчик, Аза. Он выглядел как-то необычно.
— Мисс Грэхем? Пришел мой папа, он хочет поговорить с вами насчет кольца.
— Прекрасно, — пробормотала Эмма, и перед ней появилась следующая пара ног. «Только этого мне и не хватало, — подумала она, — объяснять совершенно незнакомому человеку, каким образом потерялось его старинное кольцо». Она машинально завязала шнурки на очередных кроссовках прочным двойным узлом, но тут до нее дошло, что эта пара большая и на ней нет рисунков героев мультиков.
Эмма на секунду зажмурилась и потерла пульсирующие виски, чтобы избавиться от боли. Стараясь взять себя в руки, она встала, от души желая, чтобы этот день уже кончился. Чтобы она еще не просыпалась. Чтобы оказаться в любом другом месте, только не здесь.
— Эм? — Его голос прозвучал очень тихо, и она подумала, что ей почудилось.
Глаза Эммы открылись, перед ней стоял Майкл — ее Майкл.
Теперь он был одет в два свитера, один на другой, и в спортивные брюки. Но это был, несомненно, Майкл. Он казался более крупным, сильным и уверенным, и все же это был он — его блестящие волосы, прекрасно вылепленное лицо и удивительные глаза.
— Простите, — произнес он бесцветным голосом, распрямляя плечи. Под глазами у него были круги. — Вы очень похожи на одну мою знакомую — бывшую знакомую. Я отец Азы.
Он протянул руку, и она машинально пожала ее. От его крупной ладони исходило тепло. Она узнала ее.
— Майкл. — Ее голос дрогнул.
— Да, мисс Грэхем? — Один из двух классных Майклов дернул ее за юбку.
— Нет, не ты. Я разговариваю с… — У Эммы задрожали колени, но она продолжала держаться за его руку.
— Эм. — Отец Азы протянул другую руку и заправил ей за ухо прядку волос.
— То золотое кольцо. — сказала Эмма. — Я не могу его найти.
Он кивнул. Он тоже казался ошеломленным.
— Аза рассказал мне, что отнес его в школу. Это пара обручальных колец, реликвия моей семьи. Я проверил коробочку вчера вечером, Эм. Оба лежат там. — Он сглотнул. — Их нельзя разделить. Насколько я знаю, эти кольца спаяны вместе, соединены уже более ста лет. — Он оглядел классную комнату, потом заговорил снова:
— Я держал их в руке прошлой ночью, и мне приснился сон.
— Индиана?
Он глубоко вздохнул.
— Да. Городок в прерии, в тысяча восемьсот тридцать втором году.
— Овертон-Фоллз. — Этого не может быть. — Ларсоны и судья Хокинс.
— Это невозможно. — Произнося эти слова, он положил руку ей на плечо. — С тобой все в порядке, Эм? Я хочу спросить, как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно, — машинально ответила она. Потом покачала головой. — Теперь прекрасно. Сегодня утром, когда я проснулась, мне хотелось умереть.
Он не улыбнулся.
— Мне тоже. Я не знал, что делать, как прожить этот день. — Он шагнул назад, его взгляд снова ласкал ее. — Ты получила свой класс.
— У мисс Грэхем есть парень! У мисс Грэхем есть парень! — Эмма не узнала, чей это голос. Ей было все равно.
Наконец он улыбнулся улыбкой, которая разлилась по лицу и зажгла изнутри его глаза.
Когда она снова смогла говорить, ее голос прозвучал хриплым шепотом:
— А ты? Чем ты занимаешься?
Майкл взглянул на свои свитера и рассмеялся тем густым смехом, который она уже не надеялась услышать наяву, только во сне. Теперь он эхом разносился по ее классу, смешиваясь с радостными голосами детей.
— Собирался пробежаться по парку. Я думал, что от этого у меня прояснится в голове. — Все его тело, казалось, расслабилось.
— Идет снег, Майкл. Земля замерзла, и идет снег.
— Знаю. Я надеялся найти снегоочиститель и бежать вслед за ним. Наверное, я не очень хорошо это продумал. — Запустив руку в волосы, он продолжал:
— Я общественный защитник, Эм. Был партнером в крупной фирме некоторое время, но понял, что не для этого изучал право.
Аза наблюдал за ними. Эмма вдруг поняла, что мальчик смотрит на их переплетенные руки.
— Мы весной собираемся посадить кусты роз во дворе перед домом, мисс Грэхем. Это моя идея. — Аза выпрямил свою узенькую спинку. — Это была целиком моя идея. Целиком моя.
С загадочной улыбкой, от которой он стал казаться гораздо старше своих шести лет, Аза отошел к своей парте.
— Как ты считаешь, что произошло? — Майкл тоже посмотрел вниз, на их руки. — Как нам мог присниться один и тот же сон? И почему мы не ощущаем его как сон?
Поглядев прямо в его глаза, глаза, которые она так хорошо знала, Эмма смогла лишь подавить в себе желание заплакать, на этот раз — от счастья.
— Может быть, — тихо сказала она, — может быть, это просто рождественское чудо.
