– Да, мистер Ханафин ждет нас. Давайте позовем его. Молодые джентльмены уже умылись?
– Насколько это возможно. В чем эта парочка действительно нуждается, так это в хорошей ванне. Но вы же знаете, как здесь трудно с водой.
– Спаси нас, Господи, – сказала миссис Кротти, скривившись, – разве под небесами есть что-нибудь более ужасное, чем грязь. Но будьте уверены, мы вернемся к этому позже, в более подходящее время. Пошли!
Мисс Анни вышла и вернулась с мистером Ханафином, кебменом. У него было красное лицо, возможно из-за обильного употребления портера, зато одет он был как подобает – в цилиндр и накидку с капюшоном темно-зеленого цвета.
– Всем самого доброго утра, – радушно сказал кебмен. – Как я уже говорил, миссис Кротти, мисс Анни выглядит очень хорошо.
– В самом деле? Разумеется, ее пребывание здесь, в Скеррисе, оказалось довольно беспокойным, но мистер Коллопи тоже не подарок, и, возможно, ей действительно было лучше отдохнуть от него две недели.
– Да, сейчас у нее появился замечательный румянец, – галантно ответил мистер Ханафин. – А эти два эрцгерцога будут моими пассажирами?
– Да, – сказала мисс Анни, – они будут вашим основным грузом. Смотрите не выроните их по дороге.
– Будьте спокойны, – ответил мистер Ханафин, улыбаясь, – Марий будет вести себе деликатно. Мы поедем рысцой.
– Кто такой Марий? – спросил брат.
– Кобыла, парень.
Впоследствии брат сказал мне, что он подумал, что для кобылы это довольно-таки странное имя. Мария – подошло бы больше. Уже тогда он отличался широтой ума. Помнится, я обозвал стоящее внизу животное каким-то грубым словом. Брат заявил, что я не должен выражаться подобным образом.
– Почему?
– Терезе[1] это бы не понравилось.
– Кто такая Тереза?
– Наша сестра.
– Наша сестра? ЧТО?
Миссис Кротти попросила мисс Анни показать мистеру Ханафину, где лежит багаж, и та провела его в заднюю комнату за кухней. Судя по доносившимся оттуда звукам, они стали ощупью вытаскивать на свет Божий наши пожитки.
Что можно сказать о нашем багаже? Пожалуй, только то, что он состоял в основном из уложенных в стопки подушек, одеял и прочих постельных принадлежностей, поскольку мой и моего брата гардероб был... ну скажем так... не слишком велик. Возможно, там были еще и шторы.
Наконец мистер Ханафин привязал все узлы к крыше кеба. Поскольку стояло лето, мы с братом отправились в путешествие в чем были. Мисс Анни тщательно заперла дверь. Затем они с миссис Кротти с ужимками разместились на заднем сиденье кеба, остальные уселись напротив. Путешествие доставило нам массу удовольствия. Большие дома скользили назад, трамваи звенели на середине дороги, большие толстые лошади тащили тяжелые подводы, а наша Марий выбивала копытами по мостовой чудесную музыку. Как я узнал позже, пунктом нашего назначение был Уорингтон-плейс, более чем скромное продолжение роскошного Герберт-плейс, протянувшийся вдоль канала на южной стороне великого Дублина.
Оглядываясь назад, я прихожу к выводу, что мне было тогда около пяти лет. Шел 1890 год, и мои молодые кости говорили мне, что в моей жизни грядут большие перемены. Впрочем, тогда я и предположить не мог, насколько большими они будут. Вскоре мне суждено было встретить мистера Коллопи.
2
Возможно, рисуя портрет мистера Коллопи, я отчасти ввожу читателя в заблуждение, но, поверьте, делаю я это ненамеренно. Сейчас я не могу в точности восстановить свое первое впечатление о нем. Скорее это синтез всех тех мыслей и чувств, которые он вызывал во мне на протяжении многих лет. Но вот что я помню совершенно отчетливо: мое первое представление о его особе было, если так можно выразиться, представлением о его отсутствии. Миссис Кротти властно постучала в дверь и тут же начала рыться в сумке в поисках ключа. Совершенно очевидно, она и не ожидала, что дверь откроют.
– Надвигается дождь с грозой, – сказала она, обращаясь к мисс Анни.
– Похоже на то, – ответила та.
Миссис Кротти открыла дверь и повела нас вереницей в переднюю кухню, находящуюся в полуподвале. Мистер Ханафин с частью багажа в руках замыкал шествие.
Мистер Коллопи сидел за кухонной плитой в каком-то странно перекрученном, съежившемся тростниковом кресле; маленькие красноватые глазки снизу вверх глядели на нас поверх стальной оправы очков, голова была наклонена вперед, видимо с целью придать взгляду особую пристальность. Огромную макушку устилали клочья длинных седых волос. Вся область рта была скрыта неопрятной щеткой темных усов с выцветшими концами, а сходящий на нет подбородок соединялся с жилистой шеей, которая исчезала в белом целлулоидном воротничке без галстука. Не поддающаяся описанию одежда болталась на тощей низкорослой фигуре. Ноги были обуты в большие башмаки с развязанными шнурками.
– Святые угодники, – сказал он бесцветным голосом, – вы прибыли очень рано. Доброе утро, Ханафин.
– Доброе утро, мистер Коллопи, – ответил Ханафин.
– Анни, Слава Богу, управилась со всем надлежащим образом, – сказала миссис Кротти.
– Сама теперь удивляюсь, – ответила мисс Анни.
