что бы она почувствовала, если бы рука Джеймса легла на ее голое тело? Что испытала бы в момент близости с ним? Она жадно глотнула воздух и закрыла глаза. Сейчас он в своем кабинете, работает, вертелось у нее в голове. А если она бесшумно проскользнет к нему в комнату, на цыпочках подкрадется сзади, обовьет руками плечи и…
Нет. Такой номер не пройдет. Ведь он категорически против того, чтобы его беспокоили во время работы. Категорически. Это уж точно. Да она, видно, совсем уже спятила, если ей в голову лезли такие сумасбродные идеи. Бедная, изголодавшаяся по любви Линда! Дошло до того, что она впадает в исступление от пары сексуальных поцелуйчиков мужчины, которому осточертели женщины, покушавшиеся на него и его время. А у Джеймса на них времени не было. Даже в такой поздний ночной час он закрылся в кабинете и работал. Возможно, Джеймс писал сейчас о том, как целовал на пляже Нору, как раздевал ее догола, лаская атласную кожу и заглядывая в загадочные, бездонные омуты глаз. Ах уж эта неотразимая Нора!
Она, Линда, всего лишь средство пробудить воображение у этого сочинителя. Женщина уткнулась в подушку и застонала. Какая невыносимая мысль!
На следующее утро она встала в ванной на весы и проследила за движением стрелки. Стрелка пошла вверх. Вместе с ней поднялось и настроение Линды: за последнюю неделю она прибавила в весе целых три фунта! Прекрасно! Старый доктор Кент наверняка порадовался бы за нее. Линда повернулась к зеркалу и внимательно присмотрелась к своему телу. Успехи успехами, а выглядит она по-прежнему слишком худосочной, слишком девственной, слишком невинной. У вдов таких фигур не бывает. А ведь она, Линда Барлоу, вдова. Звучит смешно и странно. Она все никак не могла привыкнуть к этому слову, вызывавшему в памяти образы седовласых дам или маленьких сморщенных старушек, закутанных во все черное, которые доживали свой век в деревнях Испании.
Линда до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что она вдова. Но факт оставался фактом: ей сейчас двадцать пять, а мужа в живых не было. Филиппа скосила пуля, предназначавшаяся дикому кабану. Не раз за время своего шестилетнего замужества Линда мечтала вновь обрести свободу. Но только не такой ценой. И это делало ей честь. Какого бы наказания ни заслуживал Филипп, она никогда не желала ему столь трагического конца.
Линда и Джеймс завтракали — ели сыр из козьего молока и фруктовый салат, когда в дом принесли бандероль. Хозяйке виллы было нелегко сидеть за одним столом с Джеймсом и поддерживать светскую беседу. Как трудно обсуждать политические настроения островитян или буран в Чикаго и в то же время наблюдать за руками мужчины, резавшими сыр, и за ртом, в котором пережевывалась пища. Трудно, потому что Линда летела в пропасть — она безнадежно, по уши влюблялась. И это было ужасно. И опасно. И так прекрасно.
Что-то отвлекло ее от мыслей, не дававших покоя: она взглянула на принесенный пакет — бандероль была от Сьюзен.
— Превосходно! — воскликнула женщина, заранее зная, что внутри упаковки. Взяв нож, она разрезала ее и извлекла наружу два романа.
— Что это за книги? — спросил Джеймс.
— Их прислала моя подруга Сьюзен.
Он взял одну из книг, посмотрел на обложку, потом перевел взгляд на Линду и удивленно изогнул брови.
— Стефания Маккой?
— А чем вам не нравится Стефания Маккой?
— Она же из другого поколения.
— Моцарт, Рембрандт и Шекспир тоже жили до нас.
Он рассмеялся и произнес:
— Вы попали в точку, мне нечего возразить. Но чем же вам нравятся ее истории?
— Они полны романтики и неувядающей молодости. — Линда приложила к губам салфетку. — У них всегда счастливый конец. И конечно же, всегда неотразимые красавцы-герои.
— Значит, вам нравятся романтика и неувядаемость?
— Да. — Она озорно улыбнулась.
— Понятно. — Его задумчивый взгляд устремился куда-то вдаль. Она уже знала этот взгляд, и он ей не нравился. Джеймс слишком сложный мужчина, чтобы в него влюбиться вот так, с ходу. Большую часть времени он был раздражительным и невыносимым. Впрочем, может быть, и не большую. Уж если быть честной до конца (а она, безусловно, честна по натуре), следовало бы признать, что в иные моменты Джеймс проявлял себя с лучшей стороны. Он мог, к примеру, быть настоящим джентльменом, мог оказаться интересным собеседником, а уж когда дело доходило до поцелуев…
Тут она резко нажала на тормоза. Пожалуй, не стоит давать волю воображению, во всяком случае, не во время поглощения козьего сыра и фруктов.
Постоялец положил вилку на стол, откинулся на спинку стула и уставился на женщину немигающими синими глазами, словно пытаясь добраться до самой сути женской души. Затем он сказал:
— Итак, вам нравится все романтическое и неувядающее. А как вы относитесь к суровой реальности?
— Я ею сыта по горло. Для разнообразия мне нужны фантазия, вымысел. Игра воображения исцеляет душу. — Она отрезала ломтик папайи и отправила его в рот.
— И часто вы фантазируете?
— О да, постоянно. — Линда лучезарно улыбнулась, заранее зная, каким будет следующий вопрос.
— О чем же вы фантазируете? — спросил он, слово в слово сформулировав предугаданный ею вопрос.
— Да о чем угодно. Ну например: как бы я себя повела, став президентом Соединенных Штатов, — солгала женщина, и ее лицо расплылось в театральной улыбке. — А Нора часто предается фантазиям?
В его глазах вспыхнули едва приметные смешливые искорки, и он произнес:
— Я должен подумать, прежде чем ответить на этот вопрос.
— Вряд ли она хоть раз воображала себя президентом. — Линда надкусила манго. — В ее фантазиях наверняка присутствуют мужчины. Много мужчин, с которыми она путешествует по джунглям. И все они по очереди страстно влюбляются в Нору, и ей приходится…
— Заткнитесь, Линда!
— О благодарю. Вы чрезвычайно любезны! Я лишь стараюсь аккуратно выполнять свои обязанности и пробуждать в вас вдохновение. — Она смерила Джеймса презрительным взглядом и поднялась из-за стола. — Ну-с, не смею больше беспокоить вас. — Женщина взяла книги и направилась к двери. Но когда она проходила мимо Джеймса, он схватил ее за руку.
— Мне нравится, когда вы беспокоите меня, Линда, — нежным голосом произнес мужчина и крепче сжал ее руку в своей. Женщина заглянула в манящую синеву его глаз и ощутила знакомое щемящее чувство под ложечкой. Однако, преодолев соблазн, словно сжалась в стальную пружину и решительно высвободила свою руку. Затем высоко подняла подбородок, бросила на Джеймса надменный взор и отчеканила назидательным тоном:
— Я не располагаю временем для потех. Меня ждет работа.
Выходя из комнаты, Линда услышала, как он расхохотался, но и сама при этом не могла удержаться от улыбки. На самом деле ее действительно ждала работа: ей нужно было кому-то позвонить, уточнить кое- какие списки, составить меню и т. п. Сегодня вечером у нее ужин с Викторией, за которым Линде придется принять окончательное решение — следует ли ей перебираться на остров насовсем и заняться выращиванием зелени или ей этого делать не следует? Затея казалась заманчивой и в то же время рискованной.
Линда уселась за свой рабочий стол, пробежала глазами по списку намеченных телефонных разговоров и позвонила брату, который только что должен был вернуться из Европы. Джерри сообщил, что их дом в Лондоне купил один арабский шейх и что теперь Линде пора перебираться в Нью-Йорк, чтобы подготовить к продаже имущество, оставшееся в особняке.
