Но им уже было мало объятий: страсть закружила их, сливая воедино тела и души.
Подчиняясь властному зову плоти, Райен развел ее ноги и вошел, почти ворвался в нее — но тотчас мысль о ребенке заставила его умерить пыл.
— Райен, — выдохнула она ему в ухо. — Никто никогда не любил, как я.
Ее слова почему-то причинили Райену такую боль, что он не мог отвечать. Его глаза наполнились слезами. Он не стыдился их, ибо то были слезы, рожденные любовью.
— Душа моя, любовь!.. Время — наш единственный враг, — шептал он, осушая поцелуями ее мокрое от слез лицо.
Пьянящие волны накатывали на них одна за другой. Когда наслаждение Джиллианы сменилось невыносимым восторгом, она закричала, и ее голос смешался с неумолкающим шумом бегущей воды.
Остаток ночи они лежали обнявшись, иногда тихонько разговаривали, но больше молчали. Джиллиана твердо решила не спать, чтобы не упустить ни единого мгновения их последней ночи. Однако незадолго до рассвета, уютно свернувшись в объятиях Райена, она все же задремала.
Солнце еще не встало, когда поцелуй разбудил Джиллиану. Она потянулась и обвила руками шею Райена.
— Зачем ты дал мне уснуть? — с улыбкой спросила она.
Он не отрывал от нее глаз.
— Ты красивая. Мне нравится на тебя смотреть. — Вставая, он подхватил ее на руки. — Ты умеешь плавать?
— Разумеется, нет, где мне было научиться?
— Тогда придется довериться мне, — со смехом объявил он и вошел в воду.
Она крепче обхватила его за шею и прижалась щекой к его щеке.
— Вверяю тебе свою жизнь, — сказала она то ли в шутку, то ли всерьез.
В прохладном сверкающем потоке они смеялись, брызгались и играли, как дети, впервые дорвавшиеся до воды. Но вот солнце вызолотило облака на востоке, и в ту же минуту Джиллиана печально умолкла: время их беззаботности неумолимо истекало.
Не говоря ни слова, Райен взял ее за руку и вывел на берег. Он заботливо помог ей одеться, потом оделся сам.
— Пора, — наконец сказал он, заглядывая ей в глаза.
— Я не знаю, как я это вынесу, — пробормотала она.
— Ты должна быть сильной.
— А мои люди? А Нетта? Нет, я не могу бежать, оставив их здесь.
— Джиллиана, я сделаю все возможное, чтобы им помочь. Но ты должна уехать сегодня же. Ты обещала!
Она опустила голову. Только бы не расплакаться в последнюю минуту!
— Хорошо. Я сдержу слово.
Обнявшись, они стояли в клубах утреннего тумана, который уже начал рассеиваться под первыми лучами солнца.
— Ах, Райен, как жаль, что столько времени у нас ушло на бессмысленную борьбу с самими собой. Если бы…
Она не договорила, потому что в эту самую минуту со всех сторон послышались громкие голоса и фырканье лошадей. Их окружили невесть откуда взявшиеся воины королевы Мелесант!
Райен оттеснил Джиллиану и молниеносно бросился к оставленному на траве мечу.
— Берегитесь, Ваше Высочество! — послышался самодовольный голос Эскобара. — Стоит мне сказать словечко своим людям — и они прикончат вас обоих на месте.
— Жалкий ублюдок! — вскричал Райен, сжимая рукоять меча. Вскочив на ноги, он прикрыл собою Джиллиану. — Мужчины должны сражаться с мужчинами. Отпусти ее, и я сам сдамся тебе.
Эскобар рассмеялся.
— Ничего не выйдет, Ваше Высочество. — Его тусклые глазки завистливо оглядывали застывшую за спиной принца красавицу. — Ее Величеству угодно, чтобы я доставил в замок вас обоих.
Райен поднял меч и с воинственным кличем ринулся на Эскобара.
— Остановите его! Он меня убьет! — взвизгнул кастилец.
Когда три стрелы одновременно вонзились в грудь Райена, и он навзничь упал в воду, Джиллиана пронзительно закричала и бросилась к нему. Еще не совсем сознавая, что произошло, она вытягивала его на берег, а кровь быстро окрашивала воду вокруг него.
— Райен! — стонала она, переплетая свои пальцы с пальцами любимого. — Что они с тобой сделали?
Весь перед его короткой куртки был залит кровью, а глаза полны бесконечной печали.
— Любовь моя, не плачь… и помни меня. Скажи нашей малы…
Голова его безвольно упала набок, и больше он уже не шевелился. Медленно Джиллиана запечатлела поцелуй на его губах, потом встала и обернулась к тому, кого считала убийцей Райена.
— За это ты еще поплатишься жизнью, — сказала она таким голосом, что вздрогнул не только Эскобар.
Тот вообще трясся не переставая. Он понимал, что за смерть сына королева Мелесант может в гневе расправиться с ним. Потом, конечно, одумается, но ему это, пожалуй, будет безразлично.
Носком ботинка он повернул голову Райена лицом вверх и долго всматривался в неподвижные черты. Наконец, убедившись, что он не дышит, сенешаль обернулся к одному из кастильцев.
— Отвезите его в замок, но не сейчас, а… позже. Мне понадобится некоторое время, чтобы объяснить все королеве.
После этих слов Джиллиана, на которую никто не обращал внимания, провалилась в глухую черноту. Мир без Райена был ей не нужен.
29
Королева Элинор, сидя на галерее в окружении своих дам, слушала молодого менестреля, который играл на лютне и пел что-то торжественно-печальное о славных, но давно минувших днях. Наконец ей это надоело, и она в раздражении подняла руку, певец мгновенно смолк.
— Довольно этих заунывных баллад! Я хочу слышать веселые песни. Вы же, — она обернулась к своим компаньонкам, — танцуйте, смейтесь, предавайтесь веселью.
С этими словами королева Элинор удалилась, всем своим видом показывая, что желает остаться одна.
В последнее время ей стало заметно тяжелее переносить свое заключение — возможно, оттого, что Джиллианы больше не было в Солсбери. Да, эта девушка придавала смысл и цель жизни опальной королевы, с ее помощью Элинор могла мстить Генриху, даже оставаясь в неволе.
Теперь жизнь ее не имела ни цели, ни смысла. Дни казались ей беспросветно серыми, ночи чересчур долгими.
В своих покоях она подошла к окну и устремила вдаль полный тоски взор.
— Ваше Величество! — позвала ее служанка. Элинор обернулась.
— Что, письмо от Ричарда?
— Нет, Ваше Величество. Там внизу два путника, и оба такие чудные, что я решила на всякий случай сказать про них вам. Может быть, они развлекут Ваше Величество.
— Где — внизу? — недовольно уточнила королева.
— На кухне, Ваше Величество. Я спустилась туда собрать для вас чайный поднос, а тут они как раз заглядывают в дверь — с виду вроде как два нищих оборванца. Кухарка, добрая душа, сунула им по куску хлеба и велела идти своей дорогой. Но тут — что вы думаете?
— Ах, не тяни, рассказывай, раз начала, — равнодушно обронила Элинор.
— Тут один из них заявляет, что должен передать непременно какое-то известие Вашему Величеству.
— Чего ради я должна слушать какого-то нищего оборванца?
— Ваше Величество! — Голос служанки срывался от возбуждения. — Он сказал, что у него известие от вашей воспитанницы.
