сравнению с одной-единственной достойной мечтой – любить и быть любимой.
Грей уставился на нее в недоумении.
– Так я не ослышался? Боже мой, Лалла, значит, ты все еще любишь меня?
– Только теперь я поняла, как любила тебя на протяжении всех этих пяти лет, – вздохнула она. – Любила, сколько ни пыталась доказать себе обратное. Ведь за годы, проведенные в Париже, я так и не нашла мужчину, достойного внимания.
– И это не казалось тебе странным?
– Нет, я просто не могла отдать свое сердце ни одному человеку. Чуть только наши отношения переходили грань обычной светской любезности, как я отвергала все ухаживания. Мне становилось стыдно от одной мысли, что я могу изменить тебе.
Грей улыбнулся:
– Я счастлив твоей преданностью.
– И я, – улыбнулась она в ответ.
На несколько минут в комнате повисла завеса тишины, но почему-то Лалла не испытывала ни малейшего чувства неловкости. Ей стало вдруг так хорошо, так уютно в этой комнате, что не хотелось произносить ни слова.
– Какие же мы были глупцы, – прошептал Грей.
– Парочка самонадеянных идиотов, – рассмеялась она.
Он приблизился к стулу, где сидела Лалла, положил руки ей на плечи и заглянул в глаза.
– Любовь моя! Давай забудем то, что произошло между нами пять лет назад. Я хочу начать все сначала. Но учти, этот шанс – последний. Пожалуйста, не спеши с ответом. Я дам тебе время разобраться в своих чувствах. Но больше я никогда не заговорю на эту тему.
Лалла взяла руки Грея в свои и сказала:
– Я тоже хочу все начать сначала!
Он сжал ее влажные от волнения пальцы. Лалла поднялась. Ее руки обвились вокруг стройной талии Грея, и он так крепко сжал ее в своих объятиях, что они стали одним целым. Лалла чувствовала на себе тепло его дыхания; она ощущала, как дрожит его мощное тело – оно буквально пьянило ее. Как долго мечтала она физически прикоснуться к нему, что теперь не верила, что все происходит наяву.
– Боже! – прошептал Грей. – Как я люблю тебя, Лалла! Я никогда никого так не любил!
Слезы радости потоком хлынули из ее глаз. Для нее вдруг перестал существовать весь внешний мир: ее сестры, ее мать, ее друзья стали так призрачны, так далеки! Только они двое стали центром вселенной.
Они так и застыли в тесных объятиях, и не было больше сомнений в том, что чувства вспыхнули в них с новой силой. Так же как и Лалла, Грей множество раз за последние годы мысленно предавался страсти. Почему же им не хватало смелости, чтобы признаться друг другу в этом?
На какое-то мгновение Грей вдруг разомкнул объятия, напряженно поглядев в ее лицо. Она увидела застывший в его глазах немой вопрос.
– О да, да, – только и сумела пробормотать она.
Грей взял ее руки и, притянув, положил себе на грудь.
– Твои пальцы холодны как лед, – сказала она. – Разреши, я согрею их.
Она приложила руки Грея к своим пылающим щекам, а он начал гладить ее лицо легкими, невесомыми пальцами.
– О, как же долго я ждал этого момента! Жизнь моя! Любовь моя!
Внезапно Лалла почувствовала себя ужасно неловко, будто в первый раз открывала в себе силу желания, и опустила пушистые ресницы. Так было много лет назад, когда все в ее жизни происходило лишь впервые.
– Прошу тебя, – прошептала она, – делай это медленно, не спеша.
– Едва ли у меня получится. Ведь я так долго терпел.
– Нет, заставь меня снова испытать то, что я уже никогда не надеялась испытать. Ведь в моей жизни больше не было мужчин, с тех пор как…
– Молчи! Я все и так понимаю. Но едва ли я смогу долго сдерживать свои чувства.
Лалла мягко улыбнулась и обхватила его лицо обеими руками, упиваясь пьянящим ароматом его кожи, чувствуя прикосновение жесткой щетины на его щеках и подбородке. Она провела кончиками пальцев по его светлым бровям, очертила линию рта и глаз. Она будто бы рисовала на холсте мягкой кисточкой его портрет, вновь узнавая такие родные черты. Сердце ее готово было выскочить из груди.
– О черт! Я просто схожу с ума, – прошептал Грей.
– Я знаю, – кокетливо улыбнулась Лалла. Она встала на цыпочки и быстро прильнула смеющимися губами к его рту, продолжая искушать его, доводя до отчаяния.
– Ну, довольно! – застонал Грей, умоляюще поглядев на нее.
Он закрыл ей рот властными сильными губами, и Лалла поняла, что больше не владеет собой. Она вся изогнулась, раскрыв губы навстречу его мягкому влажному языку, и почувствовала на губах пьянящий, сладкий, словно мед, вкус.
Неожиданно Грей отпрянул и уставился на нее с пристальной безжалостностью, проникая глазами в
