закончила: — Нам пора, Рене. Ваши люди появятся с минуты на минуту. Спасибо за прогулку по Сене и за обед.
— Спокойной ночи, Модести. — Рене Вобуа наклонился, чтобы поцеловать ей руку.
— Спокойной ночи. Звоните, если что.
Вобуа улыбнулся и кивнул. Модести взяла под руку Колльера и двинулась с ним к машине. Когда она стала пробираться через переднее сиденье к водительскому месту, нога в разрезанной юбке обнажилась до колена. Колльер сел рядом, закрыл дверь. Модести позволила машине немного проехать под уклон своим ходом, чтобы не было слышно шума мотора.
— С Рене Вобуа все будет нормально? — обеспокоенно спросил Колльер.
Заурчал мотор, и Модести ответила:
— Да. У него пистолет, и ему надо последить несколько минут за четырьмя ребятами без сознания. И двумя мертвецами. К тому же это Рене Вобуа…
— Что означает последняя фраза?
— То, что за него не надо беспокоиться. А вот и они! — Мимо них вверх по холму проехали легковая машина и фургон.
— Я не очень переживал за него, — сказал Колльер. — Я волновался за тебя.
— Напрасно, милый. Пустая трата времени.
— Серьезно? Но тебя могли взорвать, застрелить, зарезать. Причем все это за последнюю пару часов.
— Но я цела и невредима. Так что забудь об этом, Стив.
— Нет, я хочу знать о тебе и Вилли Гарвине. И о тех, кто подкладывает бомбы в машины твоих загадочных знакомых и преследует их с ножами и пистолетами. Не пойму, с чего начать, но я все же хочу получить ответы на вопросы. Сегодня же…
Но полчаса спустя, когда Стив сидел на кровати только в пижамных брюках, потому что ночь выдалась очень теплая, Модести вышла к нему из ванной свежая, чистая, розовая. Ее волосы были распущены и падали на плечи, и на ней не было ничего, кроме полотенца, в которое она завернулась. Модести взяла у него из рук сигарету, затушила ее, и не успел он задать вопрос, как она перебила его, поцеловав в губы.
Тут все напряжение последних часов вдруг напомнило о себе, и Стив набросился на нее, пытаясь уложить на кровать. Она же не пожелала подчиниться, оказав отчаянное сопротивление. Колльер уже успел понять, на что способна Модести Блейз. Но теперь она полагалась исключительно на свою силу, а не на скорость или ловкость и смотрела на него с затаенным смехом.
Это лишь подхлестнуло Колльера, и он пустил в ход все, на что только был способен, заставив ее сопротивляться вовсю. Она, конечно, была очень сильна для женщины, но Колльер был тяжелее на двадцать пять фунтов и его жилистое тело обладало большим запасом прочности.
В конечном итоге он одержал победу. Она лежала под ним обмякшая, тяжело дыша. Его так и подмывало закрепить успех, отшлепав хорошенько эту негодяйку, но его не отпускало чувство, что она просто подарила ему победу. Впрочем, он постарался поскорее отодвинуть подальше это подозрение. Она лежала беспомощная, выдохшаяся, побежденная, и он поверил в ложь, которую Модести Блейз создала ради него, Стивена Колльера.
Она лежала на боку, и он, стиснув ее руки у нее за спиной, подался вперед и стал целовать ее губы, шею, плечи, а она уже не могла или не желала воспротивиться. Когда наконец Колльер продемонстрировал ей, кто из них главнее, он вошел в нее, и их понесло на волне страсти в безоглядные дали. Когда эта безумная скачка наконец завершилась, он не успел понять, что она набросила на них простыню и взяла его в объятия — он уже проваливался в черную бездну сна.
Глава 5
Колльер проснулся в девять. В прорези жалюзи било яркое солнце. Модести стояла над ним в белом шифоновом пеньюаре. Волосы были закреплены на затылке, а в руках она держала стакан.
— Фруктовый сок, сэр, — сказала она.
Он взял стакан, и тут же в голове пронеслись, завертелись воспоминания о недавней ночи.
— Вам письмо, пересланное сначала из Лондона, а потом из отеля, где вы, сэр, должны были жить. Не желаете ли ознакомиться?
— Потом, — сказал Колльер.
Она кивнула и присела на край кровати. От отпил сока, сказал вполне добродушно:
— Спасибо за педагогический прием. Очень полезно для моего самоутверждения. Очень умно с твоей стороны.
— Умно? Не надо все портить, Стив.
— Хорошо, тогда очень щедро.
— Нет, ты опять не прав.
— Только не говори, что тебе хотелось этого так же, как и мне. Ведь вчера твое «я» не было уязвлено, и тебе не нужно было его восстанавливать.
— Может, время от времени мне нужно его немножко разрушать?
— В каком смысле?
Она похлопала рукой по кровати и сказала:
— Это единственное место, где я могу позволить себе оказаться снизу. Иногда приятно проигрывать.
Колльер обдумал услышанное. Теперь у него была ясная голова.
— Правильно, — сказал он. — Вчера в этом дворе ты не могла оказаться снизу.
— Вот и я об этом.
Колльер выпил сок, поставил стакан. Она дала ему сигарету, закурила сама. Он положил ей руку на бедро со словами:
— Я не собираюсь ничего портить. Но я должен кое-что знать о тебе, Модести.
— Это так важно?
— Да. Тайны меня пугают. Кто ты?
Она взъерошила ему волосы и сделала гримаску.
— Не знаю, Стив. Во время войны, когда я была совсем маленькой, я была беженкой на Балканах. Потом я попала на Ближний Восток. Жила в лагерях беженцев, у бедуинов. Я кочевала. Совсем одна. Остальное неважно.
— Именно остальное важно! — Колльер смотрел на нее так, словно не сомневался, что она шутит.
— Это все из разряда малоприятного. Когда мне было восемнадцать, я возглавила преступную организацию. Сначала она была маленькой, но потом вышла на международный уровень. Она именовалась Сеть. Я разбогатела. А затем отошла от дел. Завязала.
Колльер ждал продолжения, но она больше ничего не собиралась рассказывать.
— Многое осталось непроясненным, — заметил он.
— Суть, я думаю, понятна. О печальных и темных подробностях тебе знать необязательно, Стив.
— Ладно, а кто такой Гарвин?
— Мы познакомились, когда мне было двадцать. Я нашла его, что называется, под забором, но он очень-очень неглуп. Он стал моей правой рукой. И мы вместе завязали.
Колльер затянулся сигаретой. К своему удивлению, он не был шокирован. Но ему хотелось узнать еще.
— Что он для тебя значит сейчас? — спросил он, внимательно глядя на Модести.
— Вообще-то ты не имеешь права задавать такие вопросы, милый, но я все-таки отвечу. Он старый друг.
— Он сам это говорил. И видать, близкий, судя по тому, как он объявился здесь вчера.
— Он должен был сначала позвонить, чтобы удостовериться, что я не одна.
— Он так и сделал. Он позвонил, я не отозвался. Тогда он вошел. А потом стал готовить себе ужин, словно он тут хозяин.
— Так оно и есть.
— Что? — спросил Колльер, чувствуя, что у него отвисает челюсть.
