Опухоль выступала из-под повязки, натягивая кожу, которая уже стала багрово-красной.
Вилли накинул на плечи Модести рубашку и снова запахнул плащ.
— Нужна операция. Принцесса.
Она посмотрела на него пустыми глазами и рассеянно кивнула.
— Здесь неподалеку есть борджи. Два или три часа пути. Там у нас будет вода и нормальный ночлег.
Ночлег и вода будут в том случае, если форт еще существует, а колодец не пересох. Конечно, Вилли и не надеялся встретить там смотрителя, найти пищу или медикаменты. Где угодно, только не в этом глухом углу.
Теперь они двигались под лучами нещадно палящего солнца. Это оказалось настоящей пыткой. Вилли нес одеяла, канистру, бутылки с водой и жестянку с продовольствием. Все это он привязал к поясу. Кроме того, он поддерживал Модести, которая шла с трудом, спотыкаясь и пошатываясь.
Форт все еще существовал. Вилли увидел его с вершины холма. Но прошло еще полчаса, прежде чем он дотащил Модести до ворот. Собственно, никаких ворот уже не было. Как он и предполагал, арабы-кочевники уже давно до нитки обчистили весь форт.
Он помнил расположение форта. Там были дворик с двухэтажным домом в центре и длинными бараками по краям, оружейный склад и небольшой загон для верблюдов. Двери нигде не сохранились. Все, что не было сделано из камня или кирпича, давно уже было разобрано и унесено.
Вилли скинул свою амуницию, взял Модести на руки и внес ее в помещение, служившее когда-то жильем для офицеров. Оно находилось в том углу форта, куда постоянно падала тень от высокой кирпичной стены, и представляло из себя нечто вроде полуподвала, почти скрытого под землей. Это создавало дополнительную защиту от жары. Неподалеку виднелось небольшое строение, открытое с одной стороны. Когда-то здесь размещался колодец. Сейчас на нем не было даже деревянной крыши.
Колодец представлял собой узкую скважину, пробуренную в скальном грунте на глубину пятьдесят футов. Каменный лоток для стока воды был цел, но помпа, качавшая когда-то из колодца воду, исчезла. Однако арабы, побывавшие здесь, оставили на колодце тяжелые доски, чтобы его окончательно не занесло песком. Ни один житель пустыни не станет губить источник драгоценной воды.
За колодцем Вилли увидел небольшой огородик. Когда-то этот крошечный участок, поливаемый вручную потными легионерами, покрытый мелким песком, удобренный верблюжьим навозом и отбросами из кухни, являлся главной достопримечательностью форта и тешил гордость полковника. Полковник Жоделль выращивал тут розы. Все они, конечно, давно уже погибли, но, очевидно, какая-то влага все еще сохранялась в почве, так как здесь рос колоцинт, яблоня с горькими плодами, вгрызающаяся в песок и камни длинными крепкими корнями, таловое дерево и несколько высоких эфорбий в тени которых к свету тянулась скудная травка.
Комната полковника Жоделля находилась в самом конце коридора. Несколько каменных ступенек вели к ней. Воздух здесь казался относительно прохладным, особенно после испепеляющей жары снаружи. Через узкую продолговатую амбразуру под самым потолком проникал мягкий свет, отраженный от стены форта. Эта амбразура оказалась единственным окном, выходившим наружу почти на уровне земли. Жалюзи и противомоскитной сетки, естественно, уже не было.
Модести сидела, прислонившись спиной к стене, пока Вилли сооружал ложе из песка и расстилал одеяла. Потом она послушно легла. Вилли пошел осмотреть колодец. Бросив туда камешек, он услышал в глубине всплеск. Хорошо. А пока он может воспользоваться своим запасом.
С помощью ножа и осколка кремня, который он все еще носил с собой, Вилли развел огонь и поставил кипятить воду в жестянке. Разорвал половину своей рубашки на узкие полоски и опустил их в воду.
Пока вода грелась, он нарезал кусочками стебли эфорбий. Туареги применяют ее для лечения порезов и болячек у верблюдов. Это сильное средство. Чтобы снадобье не вызвало ожогов, Вилли разбавил его водой.
В кладовке он нашел несколько завалявшихся сухих галет. Раскрошив их, завернул крошки в полоски материи и опустил в воду.
Через десять минут он внес сосуд с водой в комнату. Модести открыла глаза при его появлении. Изнурительный переход через пустыню и лихорадка истощили ее. Лицо пылало под плотным загаром. Когда Вилли опустился на колени рядом с ней, девушка слабо улыбнулась ему и сказала:
— Привет, Вилли-солнышко.
— Салют, Принцесса. — Он начал осторожно смачивать повязку. Наконец ее удалось снять. Вилли вздрогнул, увидев огромное желтое пятно в середине опухоли. С трудом заставив себя улыбнуться, вымолвил: — Не так уж и плохо. Но все равно будет больно. Принцесса.
— Ничего. Все нормально, Вилли. — Голос ее звучал как будто издалека.
Вилли вынул из кипятка заново отточенный и простерилизованный нож. Он трижды менял воду, чтобы полностью исключить возможность инфекции. Инструмент был такой горячий, что пальцы его сразу же покраснели. Аккуратно и быстро Вилли сделал шесть небольших надрезов кончиком острия, йотом решительно вскрыл рану длинным и глубоким разрезом. Модести не вскрикнула, не застонала, даже не пошевелилась. Только взгляд ее вдруг затуманился.
Вилли несколько раз прочистил рану, меняя тампоны и удаляя сукровицу и гной. Повторил все еще раз. Снова и снова давил и сжимал опухоль. Рану необходимо было прочистить как можно тщательнее.
Казалось, прошла целая вечность. Наконец он извлек последние капли гнойно-кровавого месива, продолжая давить на рану до тех пор, пока из нее струёй не хлынула чистая кровь.
— Можешь приподнять руку, Принцесса. Сейчас будем ставить припарку. Ни до чего не дотрагивайся.
— Хорошо, Вилли, — проговорила она все тем же ровным, словно издалека доносящимся голосом.
Размокшие крошки, завернутые в полоски ткани, превратились к этому времени в густую кашицу. Обжигая пальцы, Гарвин отжал лишнюю жидкость, развернул тряпицу и полил кашицу соком эфорбии. У Модести только дрогнули ресницы, когда он приложил припарку к ране.
Взяв две полоски простерилизованной ткани, Вилли наложил повязку. Когда он завершил операцию, пот струйками стекал по его Лицу. Теперь надо менять повязку каждые два часа, до тех пор, пока не кончатся галеты. После этого он прекратит делать перевязки. Продолжит лечение припарками, но уже с помощью горячего песка.
Вилли знал, что организм Модести обладает необыкновенной устойчивостью к инфекциям. Сок эфорбии должен помочь ей. Вероятно, кризис пройдет уже в ближайшие сутки. Вилли не знал, сделал ли он все, что надо, но был уверен в одном: он сделал все, что мог.
— Теперь тебе надо побольше пить, Принцесса. О воде не беспокойся. Ее здесь хватило бы для гарнизона из тридцати человек.
— Хорошо, Вилли.
Гарвин бережно приподнял ее голову и поднес к сухим губам бутылку с водой. Модести сделала несколько медленных глотков.
— Отлично. Теперь спи.
— Да, Вилли.
Глаза ее закрылись. Понаблюдав за ней еще несколько минут и убедившись, что Модести уснула, Гарвин вышел во двор. Он собирался, пожертвовав одним из одеял, сплести веревку, достаточно длинную для того, чтобы можно было доставать жестянкой воду из колодца.
На следующее утро, за час до рассвета, Вилли Гарвин уже знал, что опасность позади. Опухоль спала, зловещие красные круги вокруг нее исчезли. Больше Модести не лихорадило, и сейчас она спокойно спала. Он понимал, что она проснется ослабевшей и беспомощной, как младенец. Но она быстро восстановит силы, у нее поразительная способность к этому. Расправившись с инфекцией, она через несколько дней станет прежней Модести.
А ему теперь следует позаботиться о еде. Эта проблема не особенно волновала Вилли. Пищу он добудет. Через два дня Модести будет на ногах. А через четыре они смогут продолжить путь.
Он устал после бессонной ночи, но даже эта усталость была ему приятна.
Наступил рассвет. Вскоре Модести открыла глаза и повернула к Вилли голову. Она произнесла слабым, но ясным и спокойным голосом:
