– Бежевый, разумеется. Ты уверена, что с тобой все нормально?
– Разумеется, уверена, – нетерпеливо повторила я. – Хочешь еще погуляем?
Она покачала головой:
– Пойдем лучше домой. Я обещала матери испечь к вечеру торт. Представляешь, она почему-то не может пойти и, как все люди, купить готовый. Ей подавай обязательно домашний!
– Моя то же самое, – вздохнула я. – Пудинги, торты, ореховые пироги – она их печет в несметных количествах. И при этом жалуется, что ненавидит это занятие.
– Зачем же тогда столько хлопот?
– Не знаю. Наверное, срабатывает какой-то первобытный инстинкт. Алисон просто в ярость впадает, убеждая ее не напрягаться, но, между прочим, уплетает за обе щеки, когда перед ней оказывается тарелка с пирожками!
Жюли засмеялась.
– Хорошо бы у Энди был хороший аппетит. А то мать сильно разочаруется.
– Я совершенно уверена, что у Энди будет просто волчий аппетит, – заверила я ее. – И не только на еду.
Жюли поморщилась, но не стала мне возражать.
На Рождество к нам из Лондона приехала погостить мамина сестра Рейчел со своим мужем Дэннисом и маленькой дочкой Соркой. Рейчел и Дэннис были единственными нашими родственниками. Разница в возрасте между моей матерью и ее сестрой составляла двенадцать лет, так что Рейчел скорее напоминала мою старшую сестру, нежели тетю. Мы были с ней хорошими друзьями.
Рейчел работала в страховой компании и достигла там выдающихся успехов: теперь у нее был собственный офис, на котором красовалась медная табличка с ее именем. Деннис был консультантом по рекрутингу в Сити и тоже неплохо зарабатывал. Можно сказать, что они оба были зажиточными людьми.
– Привет, Иззи! – патетично воскликнула Рейчел, когда отец привез их из аэропорта домой. – Как поживаешь?
– Эллен, ты выглядишь потрясающе! – продолжала она восхищаться, обнимая и целуя мою мать.
– Уймись, наконец, – чуть не задохнулась мать. – Ты не в Лондоне. Хотя сомневаюсь, чтобы в Англии появилась мода на бурные поцелуи.
– Не знаю, какая там мода, – сказала Рейчел, разматывая шарф, – только мне всегда хотелось вернуться домой такой вот блудной эмигранткой и устроить дома настоящий дебош!
В это время в комнату вошел Деннис. Это был необыкновенно привлекательный человек, хотя его привлекательность заключалась не во внешности, а скорее – в доброте, покладистости и надежности характера. Мать говорила, что он уравновешивает собой ее безалаберную сестру. За Деннисом вошел отец с Соркой на руках.
– Какое прелестное дитя! – запричитала мать, глядя на нее тем затуманенным взглядом, которым обычно женщины смотрят на маленьких детей.
– У нее зубки режутся, – сообщила Рейчел. – По ночам она иногда плачет.
Сорка потянулась к матери, устроилась у нее на руках, а потом изо всей силы ударила ее по уху.
– Сорка! – в ужасе воскликнула Рейчел, но мать сделала вид, что ей не больно.
В духовке поспели рулетики с сосисками, мужчины ударились в деловые разговоры, Сорка капризничала с дороги, и потребовалось теплое молоко и печенье, чтобы ее успокоить. Мы разошлись по комнатам только после полуночи, но я не особенно волновалась, потому что завтра можно было спать сколько угодно.
Но мне не удалось поспать с утра ни завтра, ни на следующий день. В шесть утра Сорка всех будила и требовала, чтобы взрослые совершали с ней прогулку по дому. Рейчел призналась, что ее дочь обладает ненасытным любопытством и неиссякаемой энергией.
– Это очень утомительно, – пожаловалась она.
– Надо было раньше детей заводить, – не подумав, ляпнула мать. – Тогда бы ты так сильно не уставала. Пожилым матерям всегда трудно приходится.
На минуту в кухне повисла напряженная тишина.
– Надеюсь, ты не совсем то хотела сказать, – наконец произнесла Рейчел.
– Да-да. – Мать явно чувствовала себя смущенной. – Просто с детьми всегда так трудно. А ты к тому же так много работаешь.
– Ты родила Изабель, когда тебе было на четырнадцать лет меньше, чем мне сейчас, – засмеялась Рейчел. – Но я в хорошей форме, у меня отличное здоровье и отличный муж, который ухаживает за нами обеими. – Она выразительно стиснула руку Денниса.
– Но мне все равно кажется, что это дурная идея – работать и иметь детей, – не унималась мать. – Особенно в столь позднем возрасте.
– Не будь такой старомодной. – Рейчел подбрасывала Сорку на коленях. Та громко смеялась от удовольствия. – В двадцать лет я даже за собой не могла ухаживать, не то что за другими. – Она улыбнулась матери. – Посмотри на нее, Эллен! Она полностью от меня зависит. Ты могла бы представить меня с ребенком на руках в двадцать лет?
– Нет, – вынуждена была признать мать.
– Ну вот видишь!
Она начала делать Сорке шуточную гимнастику.
– Моя старшая сестра просто зануда! – сказала она Сорке. – За-ну-да! – И обе они залились веселым смехом.
В день Святого Стефана, когда вся семья вечером собралась пойти отдохнуть, я предложила себя в качестве няни для Сорки.
– А ты справишься? – с беспокойством спросила Рейчел.
– Рейчел! У меня же есть младшие брат и сестра!
– Она может немного покапризничать, потому что еще не привыкла к незнакомой обстановке.
– Все будет хорошо, – пообещала я. – Ты уложишь ее в кровать, а потом и делать-то ничего не придется.
Я удивлялась, насколько материнство меняет психологию человека.
Наконец они все ушли. Так странно было находиться в пустом доме наедине с маленьким ребенком. Рейчел включила в спальне наблюдательное устройство с индикатором звука, так что я могла спокойно посидеть в гостиной и почитать книжку. Через час я пошла взглянуть на Сорку. Она лежала в одолженной у соседей кроватке, положив одну ладошку под щеку, и была такая маленькая, такая хорошенькая, такая беззащитная! Я поняла, что смотрю на нее с точно таким же сентиментальным чувством, как это делала мать. Да и трудно было смотреть по-другому. Господи, подумала я, как было бы хорошо снова стать ребенком! Никаких забот, лежи себе в кроватке и жди, когда взрослые исполнят любой твой каприз!
Я дотронулась до Соркиной щечки. Кожа ее была теплой и сухой. Мне показалось невероятным иметь собственного ребенка. Человечка, который является твоей частью. Интересно, как это – дотрагиваться до существа, которого произвела на свет ты сама?
Образ Тима снова начал витать в моем воображении. Я выбросила его из головы… Мне не хотелось думать о ребенке, которого я могла бы произвести на свет в союзе с Тимом!
Сорка проснулась где-то около полуночи. В индикаторе раздался ее тоненький голосок, и я вскочила с кресла, как ужаленная, и помчалась наверх, перескакивая через две ступеньки. Сорка сидела в кроватке с мокрыми от слез глазками.
– Что случилось? – ласково спросила я. – Какие у нас проблемы?
Она снова заплакала.
Я взяла ее на руки, прижала к себе и вдыхала специфический детский запах. Она на минуту затихла, потом снова начала подвывать. Я начала ходить с ней по комнате, слегка покачивая на руках.
– Кто у нас такая хорошая девочка? – пробормотала я, и сама засмеялась абсурдности своего вопроса.
Она воззрилась на меня огромными круглыми глазами.
– Ты такая прелестная, – прошептала я, прижимая ее к себе еще крепче.
Я села к окну в плетеное кресло и вдруг почувствовала такое облегчение, какого не испытывала уже сто
