словно исходила уверенность, что все должны быть счастливы с ней работать, и к каждому она обращалась так, словно была с ним лично знакома и очень дорожила его мнением. В то же время мне не хотелось попадаться ей под горячую руку. По словам Магдалены, у нее бывали кошмарные вспышки гнева, если дела шли не так, как ей хотелось бы, но эти вспышки, к счастью, очень быстро проходили.
Я дозвонилась ее клиентам и переназначила все встречи без всякой суеты.
Впервые за сто лет я наконец почувствовала себя действительно нужной.
В четыре часа на край моего стола сел Луис. Я едва не опрокинула стакан с карандашами.
– Что ты на меня так таращишься?
– Я не таращусь, – усмехнулся он. – Это ты таращишься в свой экран, словно вокруг ничего не существует.
– Да нет, дело не в этом.
Он наклонился, чтобы заглянуть в мой экран, но там только плавала в энергосберегающем режиме заставка программы «Грааль».
– И ты этим любуешься? – с удивлением спросил он.
– Нет, – коротко ответила я. – Я думаю о своем.
Я думала о Тиме. Какая-то неведомая сила внезапно перебросила меня в его дом. Я вспомнила, как однажды он сидел за своим компьютером, а я, заглянув ему через плечо, увидела у него на экране как раз эту самую картинку программы «Грааль». Вся боль и обида внезапно вернулись ко мне снова… Я едва не вскрикнула, сидя за две тысячи миль от места своего страдания.
– Что с тобой?
– Ничего.
– Я нашел файл, – сообщил словоохотливо Луис. – Причем в конференц-зале, как ты и предполагала.
– Хорошо.
– Можно задать тебе вопрос?
– Задавай. – Я дважды кликнула мышкой, и волшебная картинка с экрана исчезла.
– Ты кого предпочитаешь: мужчин или женщин? Я воззрилась на него с удивлением.
– Какое тебе дело? – наконец огрызнулась я.
– Значит, есть дело. Мне надо знать.
– Ничего тебе знать не надо. – Я не имела склонности вести с ним такие разговоры.
– О дорогая моя Изабель! – Он казался уязвленным. – Мой вопрос вполне корректен. В конце концов, ты не часто составляешь нам компанию после работы. И толкуешь в основном только о женщинах…
– Луис, – сказала я с отвращением. – Заткнись.
Когда он ушел, я решила, что он говорил несерьезно. Он же слышал, как я рассказывала Магдалене о разрыве со своим приятелем. Он просто издевался, потому что я с ним не флиртую, как поголовно все в офисе.
Но даже если бы Луис был в моем вкусе, я бы все равно не хотела иметь с ним никаких взаимоотношений, потому что они наверняка закончились бы слезами и необходимостью уволиться из «Адванты».
Я стояла перед делегатами конференции по управлению человеческим ресурсами. Руки мои дрожали, по спине текли струйки холодного пота. Это была первая конференция, которую я организовывала сама. На мне лежала полная ответственность за все: за аренду конференц-зала в отеле, за состав выступающих, за устройство буфета, за подготовку и налаживание оборудования. За то, что все участники получили информационные пакеты и расписались в ведомостях. В «Дельте» ничего подобного на таком уровне мне никогда не поручалось.
Габриэле самой такая мысль пришла в голову внезапно.
– Всю организацию я бросаю на тебя, Изабель, – сказала она. – Ты дашь мне знать, только если начнутся какие-нибудь неувязки.
Но никаких неувязок не возникло. Все прошло на удивление гладко, и вот теперь я стояла перед аудиторией, чтобы произнести вступительную речь и представить участников друг другу. От страха я забыла все слова, Я так боялась за свой испанский, что некоторое время стояла безмолвно, как рыба, открывая и закрывая рот.
Наконец я облизнула губы, сжала кулаки, чтобы никто не заметил, как дрожат руки, и кинулась в свою речь, как прыгун с вышки.
Никто не заметил, что одного лектора я пропустила. Когда мне на смену вышел следующий оратор, я едва нашла в себе силы сойти со сцены и юркнуть в боковую дверь, где жадно начала глотать кофе. Никто мне не сделал ни одного замечания, все сошло благополучно. Семинар имел громадный успех, и позже, когда я просматривала опросные листы, в них делегаты проставили только высокие оценки, в том числе и за организацию семинара.
В этот день мы с Габриэлой оставались на рабочем месте допоздна.
– Изабель! Ну, как твои ощущения?
Я не могла скрыть улыбку.
– Отлично!
Она тоже улыбнулась мне в ответ.
– Хорошо, я очень рада.
– И они тоже, Габриэла! – Я открыла свой кейс и вытащила наобум один опросный лист. – Вот, какой-то парень пишет, что организация была идеальной, а состав выступающих как нельзя лучше.
– Это наверняка писал мой папаша, – сострила Габриэла, глядя на меня невинными глазами. – Я просила его прийти на семинар.
С минуту я не могла сообразить, что это шутка.
– Да они все так пишут! – наконец спохватилась я. – Только один сделал незначительное замечание, да и то не нам, а одному лектору.
– Хорошо. – Она закрыла папку с бумагами. – Я горжусь тобой, Изабель. Шарон была права, рекомендуя тебя к нам на работу. Я очень рада, что ты с нами работаешь.
– Я тоже!
Она выключила настольный свет:
– Хочешь, пойдем, выпьем после работы пива?
– О…
– Ты не обязана этого делать.
– Спасибо, Габриэла, но я с удовольствием соглашаюсь.
Мы пошли в уже знакомый мне бар.
– Что ты хочешь? – спросила Габриэла.
– Ветчину. – В стоячих барах это было едва ли не единственное блюдо, которое я могла есть. Всякие там моллюски, скаты, улитки мне что-то не очень нравились.
– Хорошо, – снова сказала Габриэла и заказала ветчину, оливки и креветки. Креветки – это не так плохо, подумала я, потому что от змей или осьминогов меня просто тошнило.
– Прими мои поздравления, – сказала Габриэла, когда принесли пиво. – Это твой первый семинар.
– Спасибо.
– Вначале я в тебе немного сомневалась, – продолжала она. – Все-таки взять работника не глядя…
Интересно, что наговорила обо мне Шарон, чтобы только удалить меня от Барри? Интересно, а что бы она сделала, если бы Габриэла отказалась? Или, еще того хуже, если бы я не оправдала ее рекомендаций?
– А тебе нравится в Мадриде? – продолжала расспрашивать Габриэла.
– Да, здесь хорошо.
– Ты не чувствуешь себя одинокой?
– С чего бы это?
Она экспрессивно пожала плечами на манер всех континентальных жителей.
– Ну, ты далеко от дома. От своих близких и друзей.
– Иногда чувствую. – Я не стала распространяться перед Габриэлой, какой ужас одиночества посещает
