Виталий Обедин Слотеры. Песнь крови.

— … Шепот Ночи сказала, отступника искали самым тщательным образом. Были проверены все гробы в Квартале Склепов. По приказу Алана, его лучшие ищейки в течение нескольких ночей нанесли визиты всем известным в Квартале нелегалам, похвалявшимся, будто способны удалить Скрижали. Но все это ничего не дало. Также не преуспела и городская стража… Итого: мне предложили начать поиски никому не известного взбесившегося вампира там, где уже успели зайти в тупик все остальные.

Я поставил кружку на стол. Ее содержимое подошло к концу одновременно с историей о ночном визите баронессы крови.

Тихоня задумчиво проследил за моим движением. Какое-то время он размышлял, переваривая услышанное, а потом заметил:

— Уверен, он не из наших. Всех, кто живет в гетто, проверили несколько раз. И физически, и на уровне кровных уз. Ренегат — пришлый вампир.

— Попробуй обосновать, — хмыкнул я.

Реджис дернул губой. Как и у большинства носферату у него имеется пунктик насчет разговоров с невампирами о делах Квартала Склепов. А уж говорить на эту тему со мной… подозреваю, во время подобных бесед Тихоне чудится, будто он выбалтывает некие страшные секреты гетто, что заставляет его чувствовать себя предателем по отношению к родичам. Памятуя об этом, мы обычно выбираем для разговоров нейтральные темы. Но сегодня не тот день.

Помявшись с полминуты, вышибала начал нехотя предполагать:

— Многие вампиры избегают Ура и живут полной жизнью за его пределами. Среди них вполне мог оказаться еще один барон… я имею в виду, вампир достаточно сильный или просто достаточно древний, чтобы укрыться даже от Некромейстера Алана. Это куда ближе к реальности, чем верить, что появились, наконец, подпольные маги, которым под силу извлекать Скрижали. Такое тебе в голову не приходило, Сет?

Последние слова вампир произнес с нескрываемым раздражением.

— Отчего ж? Приходило. И я отбросил эту мысль. Чтобы через ночь убивать по паре человек, а затем благополучно уходить от ищеек Некромейстера и ускользать из всех ловушек, расставленных стражей, необходимо обладать определенным запасом знаний. Надо как минимум хорошо знать город. Изучить расположение его улиц и переулков, стоки и тоннели канализации, подвалы домов и лабиринты крыш. Понять, как организована городская стража. Выучить маршруты движения ночных патрулей. Надо вызнать, какими методами поиска пользуются Псы правосудия и как охотятся ищейки Алана. Ренегат убивает и уходит, ухитряясь не только не оставить следов, но и не попасться никому на глаза. При этом он слишком небрежен, чтобы что-то не планировать заранее. Он просто знает.

— Старшие из нас умеют читать следы памяти в крови своих жертв, — потерев подбородок, сказал Тихоня. — Они обретают часть знаний тех, кого выпили. Это называется «приобретенные воспоминания». После первых убийств такой вампир познал бы город — на интуитивном уровне.

— Не считай меня за глупца, Реджис. Мне хорошо известно ваше племя, и эта его особенность тоже. Первыми пятью убитыми были бродяги и нищие! Все их познания об организации городской стражи и охране Квартала Склепов уместились бы на острие воробьиного клюва. Уверен, они и за пределы своей улицы в последний раз выбирались лет пять назад.

Смазливая девица поставила на наш стол новый кувшин вина и замерла рядом в ожидании дополнительных распоряжений. Я откинулся на спинку стула и жестом отослал ее прочь.

— На карте города я обозначил все места, где были найдены тела, и соединил их линиями. Получилась занимательная мозаика, Реджис. Наш Ренегат старательно петляет по всему Блистательному и Проклятому, стараясь не отмечаться дважды в одном и том же районе. Можно предположить, что он обладает приметной внешностью и потому просто опасается примелькаться. Но сейчас речь не об этом. Главное, что наш кровосос прекрасно ориентируется в Уре. Он «местного разлива».

Реджис поморщился: «кровосос» — крайне неприличное слово в вампирском обществе.

— Я мало смыслю в охоте на себе подобных. Если ты пришел за советом, то обратился не по адресу, Сет.

Я покачал головой.

— Мне не нужны твои советы, тут ты прав. Но ты ведь меня прекрасно знаешь, Реджис. Я всегда честно отрабатываю деньги заказчиков…

Выудив из кармашка на поясе серебряный флорин, я поставил его ребром и начал катать по столешнице из стороны в сторону, придерживая указательным пальцем.

— Этого кровожадного мерзавца можно считать уже мертвым. Окончательно мертвым, то бишь. Я найду его и оторву башку, это только вопрос времени. Однако есть у меня дурацкая привычка. Я, знаешь ли, люблю узнавать все о мотивах своих заказчиков. Особенно скрытых. Это важная часть моей работы, Реджис. Если ей не уделять должного внимания, то в самый неподходящий момент можно оказаться погребенным под костями скелетов, сыплющихся из потаенных шкафов.

Я сделал паузу, и стало тихо, только монета издавала негромкий звук, катаясь ребристым гуртом по столешнице: тррр, тррр, тррр.

Реджис сидел спокойно. Я продолжил:

— То, что рассказала мне Шепот Ночи о Ренегате и положении дел в Квартале Склепов, звучало достаточно убедительно. Но я знаю, что вампиры встревожены гораздо сильнее, чем хотят показать.

Тихоня старался ничем не выдать своего напряжения, но я почувствовал, как он подобрался. Я прав.

— Дело не только в погромных настроениях, нарастающих среди смертных. Днем, после визита вашей баронессы, я взял за труд пошарахаться по забегаловкам и кабакам. Люди, безусловно, напуганы, но их страх еще не готов перерасти в агрессию. И эмиссары экзекуторов еще только добираются до Блистательного и Проклятого. Так что формально у Алана остается немного времени, чтобы решить проблему своими силами, как это принято в гетто. Однако он предпочитает сделать самый неожиданный поступок, который только можно ожидать, — нанять Выродка-Слотера для охоты за кровным родичем. Как, по-твоему, почему? Что не рассказала мне баронесса?

Монета щелкнула по столу, придавленная пальцем. Звук вышел резкий и звонкий, но Реджис ап Бейкон хорошо владел собой — даже не дрогнул, только взгляд потемнел и заострился. Мое общество начинало тяготить вампира-вышибалу.

— Реджис, мы оба понимаем, я мог бы пойти другим путем. Например, прищучить какого-нибудь мелкого упыря, чтобы он выложил мне все, что я хочу знать. Но я пришел за помощью к другу.

Вампир опустил голову и длинным острым ногтем принялся чертить на столешнице какие-то понятные только ему письмена. Носферату не любят выносить сор из избы, поскольку не доверяют смертным (не говоря уже о Выродках). И я их вполне понимаю, потому, как и сам мало кому доверяю. Однако сейчас не тот случай, когда следует играть в молчанку или вести куртуазные беседы, столь ценимые в обществе неумерших.

У Ренегата итак слишком большая фора.

Наконец Реджис заговорил:

— Ты же знаешь политику Алана, Сет. Чем меньше живые знают о делах мертвых, тем лучше. Особенно если это плохие дела. Сейчас Некромейстер прилагает огромные усилия, чтобы не позволить распространиться по городу еще одной волне слухов.

Тихоня замолк, нервно хрустя пальцами.

— Продолжай.

— У нас завелся кровожор.

Вот оно!

Мало вампирам погромных настроений и экзекуторов, так еще и кровожор. И прямо в гетто. Дела у Алана и впрямь пошли совсем плохо.

Редко, но случается, что кто-то из кровососущего племени, пресытившись человеческой кровью или, наоборот, оголодав до крайней степени, начинает косить алчным глазом на собственных собратьев. Смертного, отведавшего крови носферату, ждет перерождение в вурдалака. А что будет с вампиром, высосавшим вампира же?