– Делать-то чего? – взвыла Ритка. – Хотела как лучше, столько денег отдала.
– Так, – раздался спокойный голос полковника, – главное, все живы. Рита, успокойся и объясни толком, что случилось?
– Не знаю, – прошептала Замощина, – легли с Масиком спать, все было хорошо. Проснулась вдруг и вижу: кот лежит лысый, а то, что было его шубой, рассыпано по кровати. Ну а уж когда себя увидала, прямо жуть взяла. У меня волосы на всем теле выпали. Во, гляньте: ни бровей, ни ресниц.
Аркадий хихикнул. Зайка строго глянула на мужа:
– Что смешного ты нашел в этой ситуации?
Кеша поднял руки вверх:
– Все, все, молчу!
Потом он не утерпел и добавил:
– Просто подумал, сколько денег Рита сэкономит на эпиляции.
Услыхав это заявление, Маня прыснула, а я разозлилась и уже собралась отругать Кешу, но тут Дегтярев с милицейской настойчивостью повторил:
– Что случилось?
– Не знаю.
– Хорошо, – не сдавался Александр Михайлович, – поставим вопрос по-другому. За что ты отдала много денег?
– За лекарство.
– Какое?
– Для шерстистости, – всхлипнула Рита.
– Чьей? – настаивал полковник.
– Масиковой, – взвизгнула Ритуська, и тут ее словно прорвало, слова полились бурным потоком. Я буквально разинула рот. Конечно, знала, что интеллектом Замощина не блещет. Есть у нее кое-что более выдающееся – бюст, например, или красивые длинные ноги… Но то, что она такая дура, мне даже в голову не могло прийти.
Позавчера на выставке Масику ничего не досталось, даже самой завалященькой «розетки». А председательница жюри вновь завела речь о шерстистости. Ритка почувствовала себя крайне несчастной. Вокруг стояли владельцы других животных, и никому противная тетка не сказала ни одного плохого слова. Вся критика прозвучала в адрес Масика.
– Шерсть слабая, пересушенная, без жизненной силы, – вещала противная рефери, – явные следы перхоти, окрас неровный. Такое животное следует сначала пролечить, а уж потом приводить на выставку. Вот, – ткнула она пальцем в сторону вечного соперника Масика, кота Гали Казанкиной, – вот образцово- показательная шерсть!
Ритка чуть не зарыдала, глядя на торжествующую улыбку Казанкиной и на гадкую ухмылку ее кота, на клетке которого покачивалась целая гроздь бантов, лент и «розеток».
Потом толпа рассосалась. Глотая слезы, Ритка стала укладывать Масика в перевозку. Кот, всегда приветливый, вдруг занервничал, выпустил когти и оцарапал хозяйку. Замощина почувствовала себя совершенно несчастной.
– Послушайте, – раздалось за спиной.
Рядом с Риткой стояла тоненькая женщина, вернее девушка, с роскошной копной огненно-рыжих волос.
– Извините, но слышала, у вас проблемы с шерстью?
– Мой кот, похоже, лысеет, – вздохнула Рита, – ума не приложу, в чем дело.
– Беде легко помочь!
– Как?
– Гляньте на моего котика.
Рита бросила взгляд на перевозку этой девушки и не удержала завистливого вздоха. Внутри сидел огромный лоснящийся котяра, шуба которого походила на мех сытой лисы: гладкая, сверкающая, даже на глаз было видно, какая она густая.
– Нравится?
– Да.
– Неделю назад Ральф был такой. – И девушка, тряхнув восхитительными кудрями, достала фотографию.
Ритка удивленно вздернула бровь. На снимке был запечатлен ободранный, клочкастый перс с полулысой головой.
– Хотите помогу вам? Из чистого человеколюбия?
– Пожалуйста, – заломила Ритка руки, – умоляю.
– Только дорого!
– Сколько угодно!
– Саня, – крикнула девица, – у тебя есть «Норсол»?
