плоти.
Следующие несколько минут разговора ясно показали, что Пианист особо ни с кем не якшался — просто заходил в бар и этаким блюзовым привидением тихо и вежливо скользил меж подвыпивших посетителей.
Конец их беседе положило вторжение Мелани с опухшими глазами и Мари с дрожащими губами — трубку повесили, позволив Дамьену терзаться на своем футоне[32] дальше.
— Марсель! — воскликнула Мари, ринувшись ему на шею.
Пока Марсель тупо хлопал ее по плечу, Жанно изумленно разглядывал Мелани.
Черт побери, так, значит, эта девица и есть та самая Мелани! Мелани, которая весь вчерашний вечер за компанию с Джоанной Кемпо просидела под носом у них с Тинарелли! Почему в досье нет ее фотографии? Работу не могут наладить! Надо же так довериться этим идиотам! Жанно повернулся к понурой Лоле и, зачерпнув ртом воздуху, хватил добрую порцию повествования об энергетической разгрузке солнечного сплетения. Да, ядреная мамаша, в теле. Марселевой бабе теперь нос по ветру надо держать. Этой Перенихе ее легавый со всеми своими причиндалами на один зубок.
Он откашлялся и, словно бык на арену, рванул опрашивать Мелани.
Два часа спустя Лоран закрывал свой ноутбук, Лола, чтобы прийти в себя, проделывала пассы тай-цзы, а Марсель, дав зарок не соглашаться ни на какие рандеву, провожал Мари Перен с дочерью до выхода.
— Ты как, работаешь завтра после обеда?
— Гм… нет, не работаю.
— Тогда на чай заходи. У тебя вид усталый. Чуточку релаксации тебе не повредит.
— Уф…
— Значит, завтра в четыре. Чао!
— Вот, значит, как я вижу ситуацию! — объявил Жанно косо уставившимся на него подчиненным и намалевал на прикрепленном к стене ватмане следующее:
— Для повышения своих спортивных достижений Шукрун принимает допинг.
— Дамъен Феллегара сводит его с наркоторговцем по кличке Пианист.
— С ним же он сводит Джоанну Кемпо, которая, по словам Мелани, сидела на крэке.
— Через Джоанну Пианист знакомится с Аллауи, который с этой самой Джоанной изменяет Мелани.
— Аллауи-то зачем ему убивать? — возмутилась Лола. — Вы об этом подумали?
— Может быть, чтобы запугать госпожу Кемпо? — предположил Костелло, раздумывая о том, стоит ли жахнуть свое полугодовое жалованье на подвернувшуюся рукопись Рене Кревеля[33].
— Демонстрация силы? Поскольку Джоанна ему задолжала? А что! Вполне вероятно, — обрадовался Жанно. — Он вымогает у девицы деньги и демонстративно убивает ее любовника.
— А Диаз тоже ему задолжал? Ему что, все задолжали? — возразил Лоран, которому не нравилась эта версия.
— И почему бы ему попросту не засадить им пулю в голову? — присовокупила Лола.
— Потому что он садист! — взорвался Жан-Жан. Помимо того что ему осточертели доводы подчиненных, по «Франс-2» начинался фильм «Возвращение инспектора Гарри» с его любимым героем. — Черт побери! Две
недели вы мне талдычите о том, что он умалишенный, а теперь вас это удивляет?
— Чтобы состыковать детали нашей головоломки, необходимо гармонизировать потоки энергии, — из рекла Лола. — Тут все слишком спутано!
— А что если Аллауи видел их вместе — Шукруна с Пианистом? — нахмурившись, перебил ее Марсель. — Предположим, Пианист действительно продавал наркотики Шукруну. Тогда они могли зайти в «Короля шавермы» перекусить, и Аллауи их запомнил. В этом случае после расправы над Шукруном Пианист вполне мог опасаться Аллауи как свидетеля.
— Но если он убивает всех, кто хоть как-то оказы вается между ним и его жертвами, тогда Мелани Перен также в опасности, — пробормотала Лола.
— По ее словам, она его прежде не видела! — возразил Лоран.
— Но ведь он-то знает, что этой ночью она видела его вместе с Джоанной! — нахмурилась Лола. — Сами подумайте!
— Что ж, резонно, Мисс Всезнайка.
— Вот так!
Жанно, подобно школьному учителю, нетерпеливо хлопнул в ладоши:
— Ладно, мотивы узнаем, когда его накроем. Теперь наша задача — обратиться к возможным свидетелям.
— Так мы его спугнем, и он слиняет, — заметила Лола.
— Хоть сейчас — в Палавас! Вдаль, теплый Канкаль! Гад — пусть чешет в Ульгат[34]! — разразился предложениями Жанно. — Главное — обыватель! Покой от зарплаты к зарплате!
— А если он затаится? Что если он переждет этот «бред на Круазет» где-нибудь на островах?
— Что вы предлагаете, Тинарелли?
— Если в «Меч-рыбу» он всегда является за полночь, то чем он занимается до этого?
— Не знаю — возможно, отжимается, крестиком вышивает…
— А может быть, он работает? Отсюда — его смокинг, — как-то вопреки своей воле продолжила мысль Лола.
Да что она там несет?! Мне еще думать за этих ослов не хватало! Сотрудничать в аресте коллеги! И какого коллеги! Ну, не такого артиста, как я, но все же — каков замысел! Каков масштаб!.. Эх, подлые мои убийцы!
— А что, в этом предположении что-то есть, — поддержал ее Костелло. — Кто на сегодняшний день у нас работает в смокинге?
— Вышибала! — гаркнул Марсель. — Вышибала в ночном кабаке, сотрудник казино…
— Водитель лимузина, — подключился Мерье, — метрдотель в каком-нибудь крупном ресторане.
— А почему, собственно, не пианист? — проворковала Лола. — Например, в баре с живой музыкой.
Жанно треснул по столу, отправив ввысь стаканчики с холодным кофе.
— Пианист! Точно: Пианист работает пианистом!
Тоже мне, откровение, голова два уха! А что, может, в полицию податься? В халифы легавых вместо старого хрыча Мартини! Как бывший участник Сопротивления и борьбы с полицаями! Срам, Паоло, срам! Аи, что там еще… О нет!
Лола почувствовала, что в ее трусиках лопнула резинка: чуть различимый щелчок, и — бац! — черная шелковая тряпочка пошла вниз. Пытаясь ее остановить, Лола резко скрючилась, поставив себя в центр внимания сослуживцев.
— Что с вами, Тинарелли?
— Все в норме, только… ой!
— Помочь?
Мужчины весело встрепенулись. Даже Марсель виновато улыбнулся в усы. Лола схватилась за ляжку, обдала всех зловещим взглядом и, развернувшись, вы бралась в коридор.
— Что это значит? — удивился Жанно.
— Может, женские проблемы? — предположил Костелло, потупив глаза.
Жанно вздохнул:
— Пианист. Артист хренов! А по мне, так тут ни чего удивительного! Артисты — это ж самые извращенцы!
Что это? Какая-то соринка на туфле: Костелло, так и не поднимая глаз, стал нагибаться, чтобы стереть неопознанную летучку салфеткой, и перед Марселем, машинально наблюдавшим за этим действом, вдруг предстала пара сандалий, ошарашив его в унисон с разорвавшимися под фуражкой первыми аккордами из «Around Midnight»[35]
Пытаясь избавиться от докучливой мелодии, он потряс головой.
