– Я не прошу вас закрыть дело, – устало объяснил ему Марвин. – Я прошу вас соизволить на время прекратить заниматься этим делом и предоставить расследование мне.
Аньелло, маленький худенький человечек с осунувшимся лицом, начал ёрничать:
– Что, затронута безопасность государства? Или это программа VICAP?[7]
– Лейтенант, мы заинтересованы в этом парне. Я не собираюсь спасать его от правосудия. Я просто хочу уладить это по-своему.
– Ну да. Ведь вы, федеральные агенты, полагаете себя выше законов?
– Я выше большинства законов этой страны, лейтенант. И у меня направление, подписанное лично директором, – с апломбом солгал Марвин.
На самом деле никто не просил его разыскивать Джема. Дело «Джексонвилль» было официально закрыто, и в значительной степени благодаря той лжи, которую сообщили они шестеро. Марвин не стремился возобновлять это дело, потому что ему хотелось оставаться на своем посту, а не угодить в какой-нибудь центр психиатрической помощи. Таким образом, он сам себе поручил это дело и занялся им без ведома Джеймса Болдуина, своего выдающегося начальника.
– Опять эти ваши истории, связанные с военными секретами? – выкрикнул Аньелло. – Но я тоже провел свое маленькое расследование. Этот парнишка – один из уцелевших в Джексонвилле. В огне города погибли три тысячи человек. Жуткий грозовой денек! Правда, довольно любопытно? И никто не воспользовался своей тачкой, чтобы дать деру. Нет, что вы, все они смирно согласились подохнуть. Кроме шестерых. И вы один из них. А парнишка рассказывал каждому встречному, что город был логовом оголодавших зомби, которые пытались взять контроль над живыми… И случилось все это из-за пролома во Вселенной, через который бесы проникли в наше пространство-время… И как раз этот-то малыш и попытался убить одного из своих товарищей. Он сумасшедший, Хейс. Я не знаю, что там такое произошло, но сейчас-то он точно сумасшедший.
– Я найду и верну его. Но скажите своим людям, чтобы они не вмешивались.
Аньелло вздохнул:
– Заметьте, я спорю просто ради развлечения. Я ведь всего лишь коп, берущий под козырек, мистер важная шишка из Вашингтона.
Хейс встал.
– Спасибо, лейтенант, за сотрудничество.
Когда он закрывал дверь, ему показалось, что он расслышал шепот, что-то вроде «паршивый черный идиот», но, вероятно, ему это просто почудилось.
Около полуночи Джем бесшумно выскользнул из пустующего дома, занятого бродягами. Самая разнообразная публика, завернувшись в старые заплесневелые газеты, спала в коридорах. Перешагнув через тела, он вышел на улицу, совершенно пустынную в этот час, если не считать двух пьянчужек, которые грелись возле импровизированной жаровни. Подгоняемый голодом, он быстро шел вдоль полуразрушенных домов. Весь квартал был предназначен на снос, поэтому вокруг слонялись только бомжующие да ханурики- наркоманы. И еще беглые пацаны. Он решил сгонять в открытый всю ночь супермаркет, который заприметил в двух улицах отсюда. Он постарается что-нибудь стибрить. Накануне ему удалось свистнуть монету у одного из наркоманов под кайфом, отрубившихся в этом пустующем доме. Хватит, чтобы купить батончики мюсли и апельсиновый сок.
Он опасливо продвигался вперед, поминутно бросая вокруг осторожные взгляды. Главное – не попасться по глупости. Он уже собирался пересечь проспект с разбитым асфальтом, когда вдруг замер на месте.
Какого черта делают на улице эти малыши? В такой час да еще в таком тухлом районе? Их было двое, мальчик и девочка, они приближались неуверенной походкой, держась за руки, по другой стороне улицы. Девочке не было и десяти лет, а мальчишечке – всего три или четыре годика. Неужели их бросили родители? Или они убежали? На краткий миг ему представилась картина детей, сбежавших от недостойных этого имени родителей, истязавших их. Он сделал шаг в их направлении, и они резко остановились, медленно поворачивая головы в его направлении. Оба ребенка были светловолосы, как и сам Джем. Оба бледные. И очень странно одетые, подумал он. На мальчугане был черный бархатный костюмчик, а на девочке – розовое платьице, какие носят подружки невесты. Джем не мог разглядеть их лиц, они были слишком далеко, но, кажется, они… улыбались. Да, улыбались. Странно. Похоже, они не были напуганы и вовсе не казались несчастными. Малыш держал что-то в руке, кажется, пластиковый мешочек, которым машинально размахивал.
Джем сделал еще шаг, и улыбка детей стала шире. Девочка шаловливо прикрыла рот. Они подходили к большой куче мусора, наваленной на тротуаре вдалеке от фонаря. От нее исходила такая сильная вонь, что Джем был принужден дышать через рот. Он не выносил теперь запаха помойки, это напоминало ему тяжелую вонь гниения, нависавшую над Джексонвиллем. Малыш весело помахивал своим мешочком и что- то кричал.
– Что ты говоришь? – спросил его Джем, собираясь перейти улицу.
– … кушать!
Они хотели есть. Но… брошенные малыши, одетые по-праздничному? Раздавшийся шум шагов помешал ему додумать свою мысль. Появилась старая бомжиха с трехколесной тележкой из супермаркета, грохотавшей железом и пустыми бутылками. Она остановилась в двух шагах от малышей.
– Какова фига здесь делаете-та? – изрыгнула она.
Джем отступил в тень. Он не хотел, чтобы его видели. Даже старуха бомжиха может оказаться опасной, если копы начнут ее допрашивать.
– Кушать… – повторил мальчик.
А девочка опять прыснула со смеху.
Джема охватила какая-то слабость. Может быть, от запаха падали?
