– Если мать молчит, значит, ей совсем плохо, – вклинился голос Аркадия.
– Хорошо, – простонала я, – очень хорошо.
Глаза открылись, и я снова увидела Оксану, на этот раз в белом халате.
– Ты кто? – резко спросила она меня.
– Даша.
– Фамилия?
Удивляясь странному разговору, я все же ответила:
– Васильева.
– Замечательно, – обрадовалась подруга, – теперь быстро скажи, сколько будет трижды восемь?
– Сорок восемь.
Оксана с тревогой посмотрела на меня.
– Ну ты нашла, что спросить, – хмыкнул Аркадий, – да она никогда таблицу умножения не знала! Надо другим поинтересоваться. Мать, быстро сообщи, сколько стоит стомиллилитровый флакон твоих любимых духов?
Я попыталась сесть, потерпела неудачу и, борясь с головокружением и тошнотой, спросила:
– Тебе зачем?
– Будь человеком, ответь.
– Две тысячи четыреста пятьдесят два рубля. Но это с учетом накопительной скидки на моей дисконтной карте. Вообще говоря, флакон стоит дороже, но…
– Видишь? – торжествующе заявил Кеша. – Она все помнит! А ты про трижды восемь поинтересовалась.
– Как зовут нашего мопса? – влезла Маня.
– Хуч.
– А что больше всего любит делать полковник на отдыхе? – поинтересовалась Зайка.
Я наконец-то справилась с дурнотой и села.
– Дегтярев ловит рыбу, вернее, ему кажется, что ловит, потому что несчастные создания, добытые им в водоеме, следует немедленно отпустить домой, настолько они маленькие и тщедушные. Вы что, все с ума посходили? Отчего задаете глупые вопросы?
– Ясно, – процедил Кеша и, резко повернувшись, вышел.
– Да уж, – покачала головой Оксана и тоже удалилась.
За ней выскочила Зайка.
– Мусечка, – закричала, плюхаясь на кровать, Маруська, – ты лучше изобрази, что умираешь, а то плохо будет!
Я оглядела просторную больничную палату, набитую аппаратурой, и удивилась:
– Зачем мне прикидываться и вообще, как я сюда попала?
– Вот-вот, – закивала головой Маруся, – уже лучше, тут все так перепугались! Еще до того, как ты проснулась, Аркадий сказал Зайке: «Если мать сейчас нас не узнает, я просто разревусь, как маленький». А Зайка ему в ответ: «Не волнуйся, все будет хорошо, Дашку так просто не свалить».
Манюня замолчала.
– Ну и дальше что? – поторопила ее я.
Маня ухмыльнулась.
– Дальше Кеша заявил: «А если выяснится, что с матерью ничего не случилось, я просто убью ее!» Кстати, вчера Дегтярев пообещал то же самое. Между прочим, Оксана на их стороне, предательница! Тоже шипела: «Наказать, отнять машину, запереть в Ложкине!» Одна я с тобой. Никогда тебя не предам.
Я осторожно попыталась встать, но тут обнаружила, что от меня тянется какая-то трубка, уходящая под кровать, испугалась и откинулась на подушки.
– Тебе плохо? – забеспокоилась Маня.
– Мне хорошо, – пробормотала я, – будь другом, раздобудь сигарету.
Маруська озабоченно вздохнула и убежала. Я посмотрела ей вслед. Очень похоже на Аркадия, сначала переживать за мое здоровье, а потом, поняв, что мне полегчало, разозлиться и метать в меня снаряды. Нет уж, Маруська права, нужно изобразить крайнюю степень недомогания!
Я слегка пошевелилась в кровати, устраиваясь поудобней, и застонала. Так, кажется, хорошо получается, прикидываться несчастной больной очень даже просто.
Целых три дня я, стоило кому-нибудь заглянуть в палату, закатывала глаза и издавала жалобные звуки. И Зайка, и Аркадий, и Дегтярев тут же начинали бормотать:
– Ладно-ладно, ты скоро поправишься!
– Уходите, – лепетала я, – голова кружится.
Как только домашние исчезали, я вытаскивала из-под подушки очередной детектив, а из тумбочки
