литературой по Сибири, чтобы подготовиться к полевой работе будущего лета. При Горном управлении никакой библиотеки по горному делу и геологии не было и нужно было начать ее организацию, а пока обратиться за литературой в библиотеку Восточно-Сибирского отдела Географического общества, которая оказалась довольно большой и занимала несколько шкафов в здании музея этого отдела. В качестве действительного члена Географического общества я получил доступ в отдел, где и познакомился с исследователем Монголии и Китая Г. Н. Потаниным, вернувшимся в 1886 г. из экспедиции на восточную окраину Тибета и занимавшим должность правителя дел отдела. Он привлек меня к работе в отделе и по определению коллекций в музее. В разговоре со мной он высказал сожаление о том, что в его экспедициях не принимали участия геологи, и хотя он сам делал некоторые наблюдения по геологии и даже собирал образцы встречаемых горных пород, но этого было слишком мало.
Знакомясь с геологической литературой о Сибири, я вскоре убедился, что она довольно велика по числу работ, но чрезвычайно неравномерно рассеяна по обширной территории и по источникам — разным журналам и другим изданиям, охватывающим около 150 лет. Я подумал, что было бы очень полезно составить хорошую библиографию с указанием существенного содержания и даже оценкой каждого труда, чтобы облегчить интересующимся геологией Сибири знакомство с ней и всякие справки. Между делом я занялся составлением аннотаций к прочитанным трудам на отдельных четвертушках бумаги для возможности позднейшей их сортировки и распределения по содержанию. Эту работу я продолжал в течение четырех лет этого первого периода исследований в Сибири, но, конечно, не успел кончить; в последующие годы не имел времени для ее продолжения, которое выполнил частично 28 лет спустя, а полностью только на старости лет, после избрания в действительные члены Академии Наук, в виде «Истории геологического исследования Сибири» в пяти томах. Но основа этого труда была положена в Иркутске работой по литературным источникам библиотеки Восточно-Сибирского отдела Географического общества.
В начале мая отчет об исследованиях в Туркмении был закончен в виде труда «Закаспийская низменность» и отправлен профессору И. В. Мушкетову как организатору и руководителю этих работ, а издан Географическим обществом в виде одного из выпусков «Записок по общей географии».
II. В поисках месторождений каменного угля
В начале мая 1889 г. Л. А. Карпинский предложил мне прежде всего заняться изучением месторождений ископаемого угля в южной части Иркутской губернии в виду намеченной в ближайшие годы постройки железной дороги через Сибирь, для которой понадобится минеральное топливо. Из литературы я знал, что 20—-30 лет назад уже производились разведки угля в окрестностях солеваренного завода в с. Усолье на р. Ангаре вблизи почтового тракта, чтобы обеспечить топливом этот завод. Горный инженер А. И. Лушников, начальник золотосплавочной лаборатории при Горном управлении, сообщил мне, что в селении Черемхово, станции почтового тракта немного далее на запад, крестьянин при копании колодца в своем дворе также обнаружил пласт угля, а еще далее по тракту, на р. Оке выше станции Зиминской, он сам видел толстые пласты угля в береговых обрывах.
Последний пункт и был выбран Л. А. Карпинским для постановки предварительной разведки, тогда как разведка в пределах Черемхово, большого села, вызвала бы разные осложнения с крестьянами, а добыча угля потребовала бы переселения их на новое место. Замечу, что несколько лет спустя вблизи с. Черемхово было все-таки открыто и разведано крупное месторождение угля, и село сделалось центром первого в Восточной Сибири каменноугольного рудника, расположенного у самой железной дороги и до сих пор снабжающего ее и город Иркутск минеральным топливом. Это открытие могло бы быть сделано еще в 1889 г., если бы Л. А. Карпинский не побоялся всяких осложнений административного характера.
Я отправился сначала на лодке вниз по р. Ангаре от Иркутска, чтобы познакомиться с юрскими отложениями, слагающими берега реки и являющимися угленосными. Ко мне присоединился маркшейдер Горного управления, который мешал внимательному осмотру береговых обнажений, так как торопился по делам в Усолье. Впрочем, на этом протяжении в берегах выступали только однообразные песчаники, залегавшие толстыми пластами почти горизонтально. Мы ночевали на берегу у костра и ужинали гусем, которого я подстрелил на лету из пролетавшей стаи. Но у нас не было с собой никакого походного снаряжения, и мы сварили его в котле нашего гребца и ели без соли.
В Усолье я осмотрел солеваренный завод, самый крупный в то время в Сибири, и буровую скважину на острове р. Ангары, которой выкачивали рассол из толщи кембрийских известняков, подстилающих юрскую свиту. Объезд окрестностей завода для осмотра места разведок на уголь, выполненных около 20—30 лет назад, не дал ничего существенного для суждения об угленосности свиты, так как шурфы, конечно, уже завалились и даже заросли лесом или были заполнены водой. Солеваренный завод истреблял массу дров для выварки соли и открытие угля по соседству было бы очень желательно. Горному управлению следовало поручить мне поставить разведку в первую очередь в окрестностях завода, которая была бы успешной, так как позже на берегу Ангары, немного ниже Усолья, пласт угля был открыт и доставка его на завод по реке была вполне удобна.
Затем я проехал по почтовому тракту дальше до ст. Зиминской на р. Оке. Указание А. И. Лушникова о выходах угленосной свиты в берегах этой реки подтвердилось. Верстах в двенадцати выше станции, вблизи заимки (выселка) Кулгунай, в береговых обрывах выступали пласты угля. Этот выселок стоял на окраине тайги и состоял из нескольких изб, в которых можно было поселиться. Сговорившись с крестьянами о помещении, я вернулся в Зиминское для найма рабочих.
В то время главную рабочую силу в Сибири составляли ссыльно-поселенцы, так как крестьяне были заняты хлебопашеством, а в зимнее время извозом. Ссыльно-поселенцы представляли собою людей, сосланных из Европейской России в Сибирь за разные менее тяжкие преступления, а также отбывших срок каторжных работ и оставленных в ссылке. Они жили в селах у крестьян и существовали заработками разного рода, главным образом на золотых приисках. В каждом селе их можно было найти хоть несколько человек. Я обратился в сельское управление и в течение двух дней нанял человек двенадцать, знающих земляные и горные работы; закупил лопаты, кайлы, ломы, топоры, веревки, ведра, пилу и пр. и вернулся в Кулгунай вместе с рабочими. Последние поселились у крестьян — одни в сарае, другие на сеновале, третьи в избе. Я нанял себе небольшую комнату в доме одного крестьянина, но так как хозяин предупредил меня, что в ней много клопов, я пользовался ею только днем, а спал в сарае того же крестьянина, где стояли сани, телеги, плуги и другое имущество. Сарай не запирался изнутри; мои рабочие, конечно, знали, что у меня с собой деньги, так как я каждую субботу выдавал им заработанное, но не было даже попытки обокрасть меня ночью со стороны моей команды, состоявшей из уголовных элементов.
Работы продолжались больше месяца. Сначала по крутому берегу р. Оки, сложенному из угленосной свиты, рабочие проложили тропинку, затем в нескольких местах обрыв был вскрыт сверху до низу расчисткой в виде неглубокой канавки, которая, обнажив пласты горных пород, позволила составить точный разрез свиты и определить в разных местах толщину пластов угля. Наконец, в одном месте, где пласт угля имел толщину около 2 метров, по нему была пройдена маленькая штольня на несколько метров в глубь берега, чтобы получить для анализа образцы угля невыветрелого.
На поверхности горы, которая оканчивалась обрывом к реке, на расстоянии трехсот метров от обрыва, в двух местах были углублены шурфы, чтобы пересечь ту же свиту и пласт угля и узнать, изменяются ли его толщина и качества по простиранию и падению и чтобы вычислить запас угля на разведанной части всей площади.
Эти работы были выполнены в течение двух недель с небольшим, а затем разведка была перенесена на две версты выше по той же реке Оке, где та же угленосная свита снова выступала в береговом обрыве. Здесь также были проведены расчистки обрыва сверху до низа и шурфы в двух пунктах, в полуверсте от берега, в лесу, с той же целью получения образчика свежего угля и определения его запаса на второй разведанной площади.
Между первой и второй площадью разведок можно было познакомиться с почти нетронутой тайгой. Тесно стояли старые сосны, ели, березы, осины, поднимаясь высоко вверх над подлеском из тех же пород, образовавшим густую чащу, по которой без топора трудно было пробраться. Мелкие кусты, папоротники, трава выше колен скрывали почву. Тропа, проложенная охотниками вверх по долине р. Оки и обозначенная затесами на стволах деревьев, делала извилины, огибая заваль, т. е. упавшие от старости или поверженные бурей толстые деревья, если лошадь не могла перешагнуть через них. Эти поваленные великаны представляли второе препятствие для движения по тайге в любом направлении: через них нужно было перелезать. Иные, давно уже сгнившие под ковром мха, покрывавшего ствол, проваливались под ногой путника. Полной тишины в тайге не было. Даже в тихие дни легкий ветерок то тут, то там шумел в кронах. Часто слышался стук дятлов, пение или посвист мелких птиц, призывный крик кукушки, карканье ворона, иногда стоны выпи,
