большие западные ворота китайской части города и по широкой очень оживленной улице добрались до квартала в манчжурском городе, в котором расположены, в отаельных дворах, посольства европейских государств. Так как дорога с утра не представляла интереса для геолога, я забрался в носилки и сквозь занавески спокойно наблюдал местность, а в городе — уличную жизнь.
Глава четвертая. В столице Китая
В русском посольстве. Дорожный костюм и телеграфный шифр. Духовная миссия и ее задачи. Поиски переводчика. Потомки пленных албазинцев. Вид с городской стены на Пекин. Музыкальные голуби. Монсиньер Фавье. Экскурсия в храмы западных холмов. Посещение храмов Неба и Сельского хозяйства. Пекинские нищие. Бал в посольстве. Отъезд Потанина. Китайская денежная система. Мой выезд.
Русское посольство занимало обширную площадь, усаженную деревьями, и состояло из нескольких одноэтажных каменных домов, в которых жил посол, два секретаря, два драгомана (переводчика), врач, два студента и многочисленный штат прислуги. Мне отвели комнату в одном из домов. Глава экспедиции, Г. Н. Потанин с женой и двумя спутниками, уже приехал; он обогнал меня еще в Монголии, так как ехал по станциям большого тракта, меняя лошадей и делая около 150 км в сутки. Его поместили в другом доме. Повидавшись с ним, я узнал, что он отправляется прямо на юг в провинцию Сычуань на границе Тибета, где и поселится на долгое время для этнографических наблюдений, тогда как мне предстояло ехать на запад, чтобы лето посвятить изучению горной страны Наньшань.
Рис. 17. Уличный сапожник в Пекине
Потанин посоветовал мне заказать себе китайский костюм, чтобы в глубине Китая меньше обращать на себя внимание толпы. В таком костюме я мог сойти за европейского миссионера, которые проживают во всех провинциях и носят китайскую одежду и обувь, даже отпускают косу; к их виду население привыкло, тогда как европейский костюм слишком бросается в глаза. В интересах спокойной научной работы я последовал совету и немедленно заказал серый халат и поверх него черную безрукавку — обычный выходной и дорожный костюм китайца, который и надевал поверх европейской одежды (рис. 16 — см. в начале книги). Только на обувь я не мог согласиться: китайцы носят матерчатые туфли на толстой соломенной, войлочной или веревочной подошве, непрочные и неудобные для ходьбы по каменным горам, или парадные неуклюжие матерчатые сапоги на еще более толстой подошве, еще менее удобные (рис. 17). Я предпочел носить, как и в Монголии, сибирские мягкие чирки, которые надевались на тонкий войлочный чулок; они были легки и теплы, под халатом мало заметны и запасены в достаточном количестве. В качестве головного убора я приобрел войлочную шапочку с ушами, которую носят китайские возчики, а для теплого времени — обычную черную шелковую ермолку с красным шариком, которую носят все горожане. Мне предстояло также переснарядить караван, найти переводчика, упаковать и отправить коллекцию, собранную от Калгана, закончить отчет о пересечении Монголии для Географического общества и получить через посольство настоящий китайский паспорт вместо временного, выданного пограничным комиссаром в Кяхте. Словом, предстояло довольно длительное пребывание в Пекине.
Кроме нашей экспедиции, вскоре прибыл еще профессормонголист Позднеев с женой, который разъезжал по Монголии, изучая быт, нравы и торговлю в городах и монастырях.
Рис. 18. Легкая крытая двуколка для пассажиров и небольшого багажа
Для меня был составлен специальный шифр, чтобы я мог в случае опасности или затруднений со стороны провинциальных китайских властей сообщать посольству по телеграфу всю правду, не опасаясь, что телеграмму задержат. Нужно пояснить, что в то время железных дорог в Китае еще не было, но несколько линий телеграфа были уже построены, и телеграммы передавались на английском языке, которому были обучены молодые телеграфисты. Эта предосторожность оказалась не лишней; два раза пришлось прибегнуть к шифру, чтобы сообщить посольству, что местная власть задерживает выплату экспедиционных денег, переведенных мне из Пекина, и телеграммы помогали.
Наиболее интересными членами посольства были первый драгоман П. С. Попов, известный синолог, т. е. китаевед, переведший с китайского большое сочинение о монгольских кочевьях, затем второй драгоман г. Коростовец, позднее выпустивший книгу «Китай и китайцы», и почтмейстер Гомбоев, обладатель большой коллекции буддийских религиозных объектовстатуэток всех богов и принадлежностей ритуала. По его просьбе я сфотографировал всю коллекцию большим фотографическим аппаратом, который получил в Иркутске от Горного управления на время до Пекина и отсюда отправлял его обратно.
Соотечественники жили в китайской столице довольно замкнуто, преимущественно в своем кругу. Хотя рядом в том же квартале находились посольства американское, английское, французское, германское, японское и члены их были знакомы и посещали друг друга, но эти отношения носили официальный и, так сказать, обязательный характер. Поэтому приезд наших экспедиций внес большое оживление. Состоялось несколько обедов, экскурсия к знаменитым кумирням в западных горах, посещение духовной православной миссии и храмов в Пекине.
Духовная миссия находилась далеко от посольства в северном конце манчжурского города. Мы отправились туда в китайских легковых телегах, которые необходимо описать (рис. 18). Они двухколесные (как все повозки в Китае); на оси тяжелых, очень солидных колес большого диаметра расположена площадка с полуцилиндрической будкой, открытой спереди, откуда седок и залезает вглубь и сидит, скрестив ноги, или полулежит на матрасе; с боков в будке бывают маленькие окошечки, затянутые черной сеткой, спереди — занавеска. Два человека помещаются в будке свободно, сидя, три — с трудом. В оглобли впрягается мул или лошадь, кучер бежит пешком или примащивается на оглобле между будкой и крупом животного.
В таких телегах мы проехали по главной улице манчжурского города, которая отличалась от вышеописанной главной улицы Калгана большей шириной, отсутствием всякой мостовой и тротуара; в остальном та же толпа, лавки, мастерские, харчевни, лотки, разносчики, встречные повозки и верховые. В виду сухой зимней погоды на улице не было грязи, а разных отбросов не очень много.
Рис. 19. План Пекина. К — китайский город; М — манчжурский город; И — императорский город; 3 — запретный город; П — квартал посольств; Н — храм неба; С Храм земледелия; Б — Бейтан (католический храм); Р — русская духовная миесия; в — городские ворота. Улицы показаны только главные
Духовная миссия, или Северное подворье, обнимает обширную площадь с несколькими домами, церковью и садом. Она была основана в 1686 г. для русских казаков, взятых в плен при осаде крепости Албазин на Амуре. Пленных привели в Пекин и составили из них роту в числе манчжурских войск. Миссия кроме опеки албазинцев имела задачу изучать Китай и готовить из студентов переводчиков китайского и манчжурского языков, необходимых для сношений России с Китаем.
Я рассчитывал, что среди албазинцев я найду переводчика для своего путешествия, так как на пути от Калгана убедился, что Цоктоев, который при найме уверял, что знает и покитайски, обманул меня; он знал только несколько самых простых слов, как вода, чай, лошадь, еда и т. д. Но миссионеры не заботились о сохранении русского языка у албазинцев, и среди них не нашлось никого, кто мог бы сопутствовать мне; порусски понимали и немного говорили только псаломщик и несколько человек прислуги в миссии, которых она конечно отпустить не хотела.
В один из праздничных дней мне захотелось побывать на городских стенах столицы и взглянуть на
