другая одежда и другая прическа… Но ведь это даже не маскировка! Ее просто невозможно не узнать!
Обе двери, и решетчатая, и пластиковая, уже закрылись за ним, а Павел все еще стоял, глядя в ту точку пространства, где встретил знакомый взгляд… Кажется, он правильно сделал, что приехал для разговора лично. Господину Акарханакану – полномочному послу империи Инка в Ассамблее Миров – придется многое рассказать.
Посол отреагировал на звонок с проходной удивительно оперативно, он спустился в карцер уже через пять минут. Особу сопровождали два человека свиты: кто такие – не угадаешь. Взгляд зацепился за знак Золотого Солнца и ритуальный кинжал на поясе одного из них. Жрец? Вполне возможно. Павел непроизвольно хрустнул костяшками пальцев, но тут же одернул себя. Если жрец – инка, он вполне мог не иметь никакого отношения к кровавому культу ацтеков.
Посол остановился и, дождавшись, пока помощники церемониально займут места по правую и левую руку от него, произнес:
– Павел Головин, житель ствола вероятностей, работник Земного отдела. Это ты?
Павел усмехнулся.
– Сегодня что-то очень часто склоняют мое имя и фамилию.
– Я задал вопрос, – лицо посла осталось каменным. – Ты обязан свидетельствовать, все твои ответы фиксируются. Отказы от свидетельства фиксируются также.
– Ну что ж, тем лучше, – проговорил Павел. – Только имейте в виду, что фиксируются и ваши свидетельства…
– Ни слова больше! – внешняя пластиковая дверь открылась почти бесшумно, и, если бы не реплика шефа, его присутствие оказалось бы замеченным не сразу. – Ни слова больше без нашего участия, – уточнил он, и Филиппыч тоже шагнул через порог. Кинул взгляд на индейцев, потом на Павла и быстро, пока никто не заметил, покрутил пальцем у виска. Павел лишь подмигнул в ответ.
Посол осмотрел землян по очереди.
– Империя Инка была против предоставления дополнительных полномочий аборигенам ствола, – уведомил он.
– Я знаю, – шеф язвительно улыбнулся. – Рад, что атланты и гипербореи с вами не согласились.
Инка едва наметил поклон в сторону Потапова, обмен шпильками состоялся и был оценен по достоинству. Теперь предстояло скрестить шпаги.
– Итак, – вернулся посол к начатому, – я задал вопрос и по-прежнему жду на него ответа.
– Да, – сказал Павал.
– Что: «да»? – нахмурился шеф.
– Мой ответ на его вопрос – да.
– Хорошо, – посол кивнул. – Ты знаешь, какие обвинения выдвигаются против тебя?
– Догадываюсь.
– А какое наказание за этим последует?
– Этот вопрос находится в компетенции трибунала, – вставил Потапов.
Посол едва заметно улыбнулся.
– Разумеется. И я обещаю, что он будет решен быстро и справедливо. Итак: зачем ты пришел сюда, Павел Головин, зная о своей участи?
– Я хочу, чтобы вы отказались от своих обвинений.
Акарханакан склонил голову набок и невольно повторил слова атланта-охранника:
– Ты уверен в себе. Что дает тебе такую уверенность?
Никакого желания сохранять дипломатичность у Павла уже не осталось. Он шагнул вперед и, понизив голос, произнес:
– Тебе известно это не хуже меня. Хочешь, чтобы я объявил при всех?
– Полагаю, ты не скажешь ничего нового. Но я готов это выслушать.
– Ты знал, что Анна при рождении была выбрана для жертвоприношения. Она должна была умереть сегодня в любом случае, однако сожжению заживо предпочла самоубийство во имя мести.
Кажется, новостью сказанное Павлом стало только для шефа и Филиппыча – инки не проявили никакой реакции на услышанное.
– Мести кому? – произнес спокойно Акарханакан.
– Лично мне. Убитый мною месяц назад инка был ее женихом. Полагаю, тебе и это было известно.
– Это так, – посол медленно кивнул.
Шеф откашлялся и весомо произнес:
– Я склонен рассматривать сокрытие подобной информации как провокацию с целью незаконного преследования одного из моих сотрудников.
– Как угодно, – инка даже не посмотрел в его сторону. – Эта информация не имеет отношения к обвинению.
– Вот как? А мне казалось – отношение прямое, – проговорил Павел. – Если состоится трибунал, я даже могу вызвать свидетеля – человека, помогавшего Анне организовать ее месть!
– Трибунал состоится, – пообещал Акарханакан. – Справедливость будет восстановлена.
– Очень странно слышать о справедливости от человека, чья раса допускает ритуальные сожжения, – процедил Павел. – Тебя ведь заботило только одно – успеет ли девчонка войти в огонь сегодня на закате…
– Павел! – окликнул его Потапов. – Остынь!
Но лицо индейца уже перекосила гримаса ненависти, он шагнул навстречу оппоненту.
– Молчи, землянин, – прошипел посол империи прямо в лицо Павлу. – Что ты знаешь об этом огне?! Что известно тебе об ожидании смерти длиной в девятнадцать лет?! Ты и представить себе не можешь, каково растить дочь, которая знает, что должна умереть в день совершеннолетия! И каково это – получить надежду и снова потерять ее в одночасье!
– Что?.. – Павел мог ожидать от краснокожего чего угодно, но только не такого признания. Что-то лопотнул по-своему индейский жрец, потрясая знаком Солнца, но посол метнул в него огненный взгляд, и священнослужитель заткнулся, отступив назад.
– Налицо позиция личной заинтересованности… – пробормотал Филиппыч, – Можно ходатайствовать перед трибуналом…
Акарханакан не обратил никакого внимания на его слова.
– Я расскажу тебе о твоем преступлении, землянин, – продолжил он. – Известно ли тебе, что избежать принесения в жертву можно лишь одним способом – зачать ребенка от мужчины, избранного жрецами по законам Золотого бога? Я сделал все, чтобы этот выбор был совершен. Я сделал все, чтобы избранник получил одобрение круга верховного жречества. Это стоило мне нескольких лет унижений перед слугами богов и половины состояния!.. Молчи, жрец, сегодня ты потерял надо мной власть!.. Я не сумел только одного, землянин: уберечь избранника. Твой выстрел уничтожил мои труды. Твоя пуля убила не только славного воина, но и обеих моих дочерей!
– Как – обеих?.. – Павел был потрясен. – Почему – обеих?..
– Потому что, верша свою месть, бедная Анэтуатхе не учла одного: вместо нее по решению жрецов может быть назначена другая жертва, вышедшая из чрева матери в тот же час!
Павел вздрогнул и невольно оглянулся на закрытую дверь. У той девушки, конечно, была другая одежда и другая прическа… Но изумленный и немножко испуганный взгляд был совсем, как у сестры.
– Анэтуатхе уже покинула меня, – проговорил тихо посол. – А сегодня на закате я потеряю и Анэтахитэ. Но, клянусь Золотым Солнцем, прежде она услышит твой приговор!
– Так вот для чего ты притащил ее на Землю?.. – выдавить из себя что-нибудь умнее Павел оказался не в состоянии. Его взгляд скользнул в сторону от перекошенного горем и яростью лица отца.
Жрец Золотого бога улыбался очень тонко, одними губами. Он не спешил торжествовать, но уже не скрывал удовлетворения.
– Ты выбрал себе не того врага, Акар, – проговорил Павел, не заметив, что сократил имя ацтека до оскорбительного предела. – Не я поднесу факел к поленнице…
Улыбка богослужителя сделалась шире.
– Мы – цивилизованный народ, землянин, – мягко проговорил жрец. – В жертвенном очаге давно
