Наверно, не нужно было ложиться на стол лбом, хотя его гладкая поверхность и холодит приятно, чуть-чуть ослабляет боль.
— Слушаю, ага…
— А по-моему, хватит тебе. — Как-то внезапно Мэва оказалась совсем близко и требовательно подсунула руку под многострадальный лоб коллеги. — Ну точно. Температура у тебя. Шагай домой, ложись спать. Хватит издеваться над натурой!
Сердитая женщина — опасное природное явление, не случайно же ураганы женскими именами называют. Один из ураганов когда-нибудь обязательно назовут Мэвой. А сейчас главное — не дать ей разбушеваться.
— Натура — дура…
— Вот что, я сейчас отправлю тебя домой, нечего через весь город переться. А Беккеру скажу, что ты заболел, позвоню Конраду и тренеру из собачьей школы. Помаленьку разберу отчеты, вечером забегу к тебе, сама выгуляю Цезаря. Слышишь? И не вздумай на улицу соваться!
— Слышу, мамочка…
Сделала, как и угрожала — подхватила рюкзак и куртку Джоша, самого Джоша выковыряла из кресла, пса извлекла из-под стола, где тот дремал, согревая ноги хозяина, и умудрилась-таки «прыгнуть» со всей этой оравой напрямик в «пенаты» Джозефа. И умотала, пообещав вернуться, как только освободится.
А Джош «распряг» Цезаря, сходил на кухню попить водички, а недалеко от кровати его «накрыло». Только и успел затуманено подумать, что с наркотиком была плохая идея, да что Цезаря опять напугает.
/…- Джозеф, пожалуйста, попытайся вспомнить. Тебе ставили блоки. Кто их ставил? — голос женский, назойливый, как муха.
Джошу было холодно, поверхность под лопатками более всего напоминала стол: ровная, твердая, гладкая. Убедиться, что догадка верна, Джош не мог — в помещении за какой-то надобностью темно было как в гробу.
— Почему так темно? Зажгите свет! — тревожно попросил Джош. Почему-то очень важным казалось увидеть помещение, в котором находишься. Хотя Джош и подозревал, что это лаборатория или что-то в этом роде.
— Это не важно, Джозеф, — строго оборвал голос. — Все же — давай вспоминать…
Женский голос вселял некоторую уверенность, и все же Джош решительно не понимал, отчего нельзя включить свет.
— Джозеф, это очень важно для всех нас. Если ты постараешься вспомнить, мы сумеем тебе помочь. Мы в любом случае должны узнать, кто ставил блоки. Это нужно Свету…, - продолжал уговаривать голос. — И если ты не попытаешься, нам придется выяснять самостоятельно, а это болезненная процедура. А мы не хотели бы причинять тебе боль. Согласишься повспоминать?
— Да, — боли Джошу ой как не хотелось. Темнота, еще и боль? Он немного подумал и пожаловался. — Холодно…
— Так лучше? Ты ничего больше не хочешь? — легло тяжелое одеяло. Джош старательно покачал головой. — Итак, Джозеф, приступим. Давай по порядку, чтобы тебе было проще. Ты отправился к преступнику один. Так?
— Да.
— Что было потом, когда ты взломал дверь?
— Я… не помню, — почему-то темнота из воспоминаний и темнота помещения вместе очень беспокоили. — Я не знаю. Не могу вспомнить…
— А если постараться? Мы можем попробовать сами, но это больно. Понимаешь, тебя почти целиком «выпили», теперь любые манипуляции с твоим ментальным телом будут… весьма неприятны. — Джош изумился, как ловко невидимая собеседница подчеркнула «весьма неприятны». А вот самому Джошу уже сейчас было весьма неприятно — холодно и начинала болеть голова. — Давай подумаем вместе: ты открыл дверь, там должны были быть ступеньки, очевидно? Какие они были?
— Деревянные, скользкие, — с трудом всковырнул память, самый верхний слой, Джош.
— Скользкие, значит. Возможно, ты поскользнулся, упал и потерял сознание? — дотошная женщина не отставала, а парень и так уже устал просто безумно.
— Возможно.
— Или, может, тебя ударили? И пока ты был без сознания, с тобой поработали пси-эм-специалисты? — женщина была умна, гораздо умнее Джоша. Поскольку сам Джош, кажется, совсем разучился мыслить связно. Ну нельзя же мучить человека, когда ему так хочется спать!
— Могли. Но я не помню!
— Ты только не волнуйся, все хорошо. Ага? Пойдем дальше, раз не помнишь, это не так важно. Дежурная группа обнаружила тебя на жертвеннике. Как ты там оказался?
— Не помню.
— Ладно, давай так: это был обряд. Что за обряд? — Джош решил молчать, если не знает, что сказать. Исключительно чтобы экономить силы. Женщина, не дождавшись ответа, продолжила. — Тебе не говорили? — Снова промолчал. — Мог ли это быть обряд получения энергии? Или даже — открытия Источника?
— Панна… Я ничего этого не помню. Наверно, я без сознания был.
— Плохо. Джозеф, речь может идти об открытии источника нейтральной энергии, понимаешь? Это очень, очень серьезно! — Джошу интуитивно начинало представляться, что собеседница — дама небольшого роста, хрупкая, блеклая и стервозная.
— Понимаю, панна. Только я не помню. — Терпеливо повторил Джош. — Лучше скажите, почему так темно. Зачем? Неприятно разговаривать, когда мы друг друга не видим. Можно, я хоть люмо-шар зажгу?
Джоша начинало потрясывать: и от того, насколько собственный голос оказался хриплым и жалким, и оттого, что это ненормально — полное отсутствие света! Ведь как бы ни было в помещении темно, глаза все равно привыкают, начинаешь замечать хотя бы силуэты и тени. А тут…
— Нет, Джозеф, нельзя. У тебя не получится, — в голосе невидимой собеседницы почудились сострадание и жалость. — У тебя сейчас нет способностей, к сожалению. Тебя «выпили», помнишь? То, что ты выжил, само по себе настоящее чудо.
— Как? Я теперь не маг? — шепнул Джош. Он знал, что у него сейчас шок, поэтому утрату осознать целиком не получалось. Но… это же несправедливо! Это получается, оперативник Рагеньский никакой больше не оперативник?!
— Пока нет. Мы постараемся помочь, подпитать твою ауру энергией, но сначала ты должен вспомнить. Нам нужны детали обряда. Если это обряд открытия Источника, то это очень опасно. Сила может оказаться в руках преступников. А если мы узнаем порядок, то Верхнее Сияние сможет стать гораздо могущественней и окончательно закрепить порядок Баланса! Подумай…
— Включите свет… Я так не могу. Пожалуйста, зажгите хоть лампочку…, - взмолился Джош, лихорадочно пытаясь нашарить руку женщины. Не нашел, а темнота вкупе с собачьим холодом становилась абсолютно непереносимой. Стало казаться, что его, живого, замуровали в склепе.
— Джозеф, так нужно. Вспоминай, — женщина явно заволновалась.
— Включите свет. Я не могу больше в темноте!
Джош попытался сесть, хотел слезть с этого стола (стол прозекторский, как у патологоанатома, вот точно!) и сам пошарить по стенам — должны же у них быть включатели! Не дали, удержали за плечи.
— Джозеф, спокойней. Ты же оперативник. — Не женщина, мужчина в возрасте, судя по хриплому, тяжелому баритону. И руки на плече тяжелые. — Ты давал клятву Света. Ты знал, что в случае необходимости должен будешь отдать Балансу свою жизнь. Но сейчас твоя жизнь нам, хвала Свету, не нужна, никто ее с тебя не требует. Нам всего лишь нужны некоторые твои воспоминания. Ты и так уже сделал много — самостоятельно вычислил опасного преступника. Ты герой. Но нам нужна еще самая малость. Балансу угрожает опасность. А свет включен, и яркий — мы в лаборатории. Только ты, Джозеф, этого не видишь. Понимаешь, на что я намекаю?
