и, как говорят, питаются ею, — лакомый кусочек. Только прежде, чем готовить такого угря, следует вырезать ноздреватую часть мяса, благодаря которой он испускает искры.
— Как выглядят эти угри, Гаспар? Я никогда не видел их, — спросил Людвиг.
— Неужели никогда? — удивился Киприано.
— Никогда. Отец рассказывал мне о гимнотах — таково их научное название — я знаю, ими кишат реки Парагвая, но мне не случалось видеть их.
— Я-то часто видел их, — сказал Киприано. — Особенно памятен мне один случай, о котором я до сих пор не рассказывал, но расскажу сегодня, если хотите.
— Пожалуйста, расскажи.
— Слушайте же. Недалеко от деревни, где я родился и жил, пока меня дядя не взял к себе, был пруд. В нем было много угрей. Мы, мальчики, часто забавлялись, бросая в пруд собак и поросят. Нам интересно было смотреть, как животные, очутившись в неприятном обществе, бросались из воды на берег. Раз мы загнали в пруд старую корову и привязали ее веревками к двум деревьям на разных берегах, так что она не могла сдвинуться с места. Долго прыгала она под ударами электрических угрей, наконец, выбившись из сил, не упала в воду и не утонула. Мы только хохотали. Бедное животное! Теперь я понимаю, какие муки оно испытало.
— Ты это называешь неприятным случаем?
— Нет. Меня и моих приятелей ожидало наказание за наши злые проделки.
— Кто вас наказал?
— Учитель. Корова-то была его единственной животиной! Ну и задал же он нам взбучку! Век помнить буду. Право, этого наказания было вполне достаточно без сегодняшнего дополнения.
Когда Киприано кончил свой рассказ, Людвиг попросил Гаспара описать ему угря.
— Электрический угорь похож на простого, — сказал гаучо, — только он, при одинаковой длине, гораздо толще. Спинка его темно-зеленого цвета, горло и брюшко — светлее, с красноватыми пятнышками там и сям, как у ящерицы. Электрические угри меняют цвет в зависимости от возраста, а еще больше от воды, в которой живут, в зависимости от того, проточный ли это ручей или грязный пруд, вроде того, о котором только что рассказывал сеньор Киприано. Есть несколько пород этих угрей. Наиболее опасны те, которые на нас напали, — с широкой головой, большой пастью с острыми зубами, плоским хвостом и парой плавников у шеи. Не приведи Бог встретиться с этими безобразными червями в воде! Впрочем, они не всегда такие злые. Когда мы с хозяином переправлялись через эту реку, мы вовсе их не видели. Должно быть, они выплыли из ила после грозы. Может быть, есть какая-нибудь связь между молнией и электрическими искрами угрей. Сегодня они словно взбесились. А все-таки хотел бы я поджарить одного из этих бешеных угрей! — неожиданно закончил свою речь Гаспар.
— Послушай, Гаспар, разве их едят? — недоверчиво спросил опять Людвиг. — Я никогда не слышал, чтобы их ели или продавали на рынке, как другую рыбу.
— Сотни, тысячи людей едят их. Во многих местах на угрей существует большой спрос. Едят их и европейцы, и краснокожие. Некоторые племена индейцев предпочитают их всякому мясу, дичи и рыбе и специально занимаются их ловлей.
— Как же их ловят?
— Чаще всего копьем. Когда угри выплывают из тины на поверхность воды, подстерегающие их рыбаки вонзают в них копье, как китобои гарпун. Руками угря не возьмешь. Копье привязано к веревке, чтобы угорь не ускользнул. Но тут гарпунщик должен быть осторожен, чтобы веревка не намокла: если только она намокнет, электрический ток пройдет по ней и даст толчок рыбаку. Это удивительно: сухая веревка не проводит тока, а мокрая служит проводником электричества.
— Это и отец мне говорил, — подтвердил Людвиг.
— Странно, — сказал Киприано.
— Я вам скажу кое-что, что еще больше удивит вас, — продолжал Гаспар. — Поверите ли, из такого угря можно добыть искры, как из трута и огнива, и зажечь костер! Говорят, что некоторые рыбы заключают в себе фосфор. Но не всякий знает, что при помощи электрического угря можно зажечь костер.
— Правда ли это, Гаспар? — усомнился Людвиг.
— Правда, сеньор Людвиг. Ваш покойный батюшка при мне произвел этот опыт. Раз, когда мы с ним охотились, мы нашли в тине пересохшего пруда угря. Отец ваш взял проволоку, одним концом ее пощекотал угря, другой засунул в кучку пороха. Порох вспыхнул и поджег сухие листья и хворост сложенного нами костра, на котором мы потом поджарили и самого угря! Ах! Если бы мы могли поджарить угря на нашем костре!
Закончив беседу об электрическом угре, друзья завернулись в просохшие плащи. Уже смеркалось. Журавли так и не вернулись. Путники легли спать на пустой желудок.
XXXVII. Без завтрака
Друзья спокойно спали под рожковым деревом. Только Людвигу снились гимноты. Ему казалось, что они окружают его, тащат в липкую тину, где он задыхается. Он с криком проснулся.
Товарищи спали и не слышали его крика. Убедившись, что это был сон, Людвиг снова закрыл глаза, заснул и спал на этот раз без кошмаров. Утром все трое проснулись свежие и бодрые.
Солнце еще не встало. В тропических странах ночи бывают холодные, и путешественники развели костер, чтобы обогреться. Стряпать им было нечего. Обогревшись у огня, они стали думать о завтраке. На дереве росли стручки, но не в чем было варить их — котел потеряли при переправе. Можно было спечь овощи на горячей золе, но Гаспар все еще не терял надежды раздобыть что-нибудь более питательное. Утром легче всего охотиться на дичь, и он ждал, что вот-вот какая-нибудь птица попадется под выстрел его ружья или в петлю его лассо.
Он не ошибся. Лишь только первые лучи восходящего солнца осветили вершины деревьев, Гаспар заметил вдали крупных птиц. Это были не журавли, а птицы с еще более длинными ногами и шеей — страусы.
— Парочка страусов! — радостно прошептал Гаспар.
Людвиг и Киприано подошли к нему и стали смотреть на приближающихся к ручью и к дереву, под которым укрылись охотники, птиц. Страусы шли медленно и степенно, останавливаясь время от времени пощипать травки или проглотить камушек. Друзья взялись за ружья. К счастью, они были заряжены. Гаспар уже готовился выстрелить, потому что птицы приблизились на расстояние выстрела, как вдруг страус-самец вытянул шею, зашипел, испустил звук, похожий на фальшивую ноту духового инструмента, вильнул хвостом и был таков. За ним последовала и его подруга. Гаучо не мог прийти в себя от изумления: страусы не могли видеть ни его, ни его хорошо укрывшихся за деревом спутников.
— Что могло испугать их? — подумал Гаспар, но тут же понял, что страусов испугал высоко поднявшийся над деревом дым костра. Птицы увидели, что поблизости расположился их злейший враг — человек.
— Проклятье! — воскликнул гаучо. — Напрасно мы развели костер; из-за него мы остались без завтрака. Впрочем, еще посмотрим!
Он заметил, что страусы замедлили шаг и даже совсем остановились. Вот они смотрят на поднимающийся спиралью к небу дымок, смотрят скорее с любопытством, чем со страхом. Наконец они стали снова щипать траву; ни дать ни взять — гусак со своей гусыней. Время от времени птицы, однако, поднимали головы и настораживались: им все-таки казалось, что они не в полной безопасности.
— Ружья нам не понадобятся, — сказал Гаспар. — Страусы напуганы и теперь не подойдут к нам близко. Преследовать же их верхом — значит без особенной пользы потерять целый день. Лучше позавтракать стручками.
Гаучо взглянул на висевшие в изобилии на дереве рожки.
— Э! Придумал, как нам захватить этих двух важно расхаживающих господ! — воскликнул он вдруг.
— Как? — спросил Киприано.
— Притворившись журавлями.
— Журавлями? — удивился Людвиг. — Что это значит, Гаспар?
— А вот сейчас увидите. Сам-то я слишком толстый для того, чтобы подражать такой стройной птице, как журавль. А вот сеньор Киприано как раз подходит для этой роли.
Юноши никак не могли понять, что замышляет гаучо, но они так привыкли верить в его находчивость,
