Но об этой породе я поговорю дальше, а теперь займемся второй, то есть степными волками.
Эти волки почти на целую треть меньше обыкновенных. Они отличаются большею быстротою и живут большими стаями. Детенышей своих производят на свет в норах среди открытой степи, а не в лесу, как другие. Из всех американских животных, включая и лисиц, степные волки самые хитрые; они никогда не попадаются в капкан, между тем как сами часто хитростью овладевают какой-нибудь слишком любопытной ланью или оленем. Стоит раздаться в прерии выстрелу, как со всех сторон появляются эти хищные животные в надежде воспользоваться хоть частью добычи. Волки никогда не преследуют легкораненое животное; если же оно ранено смертельно, волки с яростью набрасываются на него и моментально раздирают на части, так что охотник редко поспевает вовремя, чтобы самому воспользоваться убитой добычей. Стаи степных волков следуют за стадами буйволов и пожирают отставших маток и телят. Часто сражаются они со старыми животными, причем, конечно, победа обыкновенно обходится им очень дорого: прежде чем сдаться, буйвол убивает большое их количество.
Своей мастью они напоминают серого волка. Вой их совершенно своеобразен и заключается в коротком лае, заканчивающемся протяжным звуком. Отсюда и само название их - лающий волк.
Их шкуры составляют предмет торговли Компании Гудзонова залива. Мех одинакового качества с мехом других волков, с густым подшерстком. Шкуры их никогда не срезаются, как шкуры других волков, а сдираются, подобно шкурам кроликов, и затем выворачиваются. Вот и все, что касается степных волков.
- Вероятно, в стаде есть больное или раненое животное, или же волки очень многочисленны и надеются затравить одного из оленей, - сказал Норман. - Они это иногда проделывают.
- Стая действительно большая: их, вероятно, штук пятьдесят, - сказал Базиль, все еще наблюдавший за животными в подзорную трубу. - Смотрите, им удалось отделить от стада одного из оленей. Он бежит прямо на нас.
Мальчики заметили это одновременно с Базилем и схватились за ружья. Вскоре они могли отчетливо различить преследовавших вапити волков. Через несколько мгновений олень был уже так близко, что они ясно видели его горящие глаза и раздувающиеся ноздри. Это был превосходный экземпляр: рога его достигли полного развития, касались самых плеч, но были еще в бархате. Он бежал прямо на мальчиков и заметил дым костра и их самих только тогда, когда был шагах в ста от лагеря. Он круто повернул и скрылся в зарослях ив. Волки - их было не менее пятидесяти - бросились было за ним в чащу, но вдруг остановились, а затем даже повернули назад и, как будто чего-то испугавшись, обратились в бегство. В первую минуту мальчики объяснили их странное поведение своим присутствием, но, немного подумав, убедились в своей ошибке, так как все были хорошо знакомы с нравами степных волков и никогда раньше не наблюдали ничего подобного.
Но теперь им было не до волков. Олень был главной притягательной силой, и, сговорившись окружить рощу, они рассыпались в разных направлениях. Несколько минут спустя все стояли по местам и с нетерпением ожидали появления зверя.
Роща занимала не больше одного акра земли, но была чрезвычайно густа, так что оленя решительно не было видно. Он стоял неподвижно, так как не было слышно ни звука, да и макушки деревьев оставались совершенно спокойными.
Тогда мальчики отправили в рощу Маренго. Умная собака не успела еще войти в чащу, как послышалось громкое фырканье, сопровождаемое звуком борьбы и топотом, и в следующее мгновение вапити выскочил из рощи. Из маленького ружья Люсьена грянул выстрел, но пуля, очевидно, пролетела мимо, так как олень продолжал мчаться. Все бросились к тому месту, откуда он выскочил, и увидели, что какое-то животное сидело на его спине, мешая свободе его движений.
Охотники не верили своим глазам; коричневатое косматое существо лежало на плечах вапити, запустив в него когти. 'Пантера!' - воскликнул Франсуа. Базиль в первое мгновение принял его за медведя, хотя оно и было слишком мало ростом. Норман, однако, более других знакомый с местностью, сразу признал в нем грозную росомаху. Головы ее нельзя было видеть, так как она была спрятана в плечах вапити, горло которого она старалась перекусить, но короткие широкие лапы, пушистый хвост, длинная косматая шерсть, выгнутая дугой спина и темно-коричневый цвет не оставляли ни малейшего сомнения.
При первом появлении животных мальчики были слишком удивлены, чтоб стрелять. Когда они пришли в себя, Франсуа и Базиль хотели снова начать преследование. Норман удержал их.
- Они все равно далеко не уйдут, - сказал он, - посмотрим, что будет дальше. Смотрите, олень бросается в воду.
Вапити, выскочив из кустов, сначала несся прямо перед собою, то есть параллельно озеру, но, заметив воду, круто изменил направление и помчался к ней, очевидно, намереваясь броситься в воду и таким образом освободиться от своей ужасной ноши.
В несколько прыжков достиг он берега, в этом месте достигавшего восьми футов, и, не колеблясь ни секунды, ринулся вниз. Раздался сильный всплеск, и вапити с росомахой исчезли под водой. Через несколько мгновений они снова появились на поверхности, но уже отдельно друг от друга. Очевидно, неожиданная ванна охладила пыл росомахи, беспомощно барахтавшейся в несвойственной ей стихии. Тем временем олень свободно и легко плыл к середине озера. Нашим охотникам, взобравшимся на скалу, с которой только что спрыгнуло животное, было чрезвычайно удобно целиться в росомаху, и Базиль и Норман тотчас же всадили ей по пуле в спину. Франсуа тоже попал в нее из своего ружья, и убитое животное погрузилось на дно. Они так занялись росомахой, что ни один не подумал стрелять в удалявшегося вапити. Им сначала казалось слишком жестоким преследовать животное, только что избавившееся от стольких врагов; но мысль полакомиться свежим мясом поборола их сострадание и, покончив с росомахой, они рассеялись по берегу с заряженными ружьями в ожидании возвращения оленя. Им было ясно, что животному не переплыть озера, противоположный берег которого скрывался за горизонтом, следовательно, ему оставалось либо вернуться назад, либо утонуть. Каково же было их удивление, когда они вдруг увидели, что, отплыв с полмили от берега, олень вдруг стал все больше и больше высовываться из воды, пока, наконец, совершенно не остановился. Он случайно попал на мель и, сознавая свою безопасность, не трогался с места.
Базиль и Норман бросились к пироге и через несколько минут неслись по направлению к мели. Вапити, казалось, понял безвыходность своего положения и, вместо того, чтобы снова броситься в воду, повернулся лицом к охотникам и с угрожающим видом наставил на них рога. Но это не испугало его преследователей: подъехав ярдов на пятьдесят, Норман, сидевший на веслах, остановил пирогу, и в следующее мгновение пуля Базиля уложила вапити на месте.
Мальчики за рога привязали его к корме пироги и таким способом отбуксировали к берегу, откуда перенесли в лагерь. Осматривая убитое животное, они увидели, что оно было ранено еще до нападения на него волков, росомахи и их самих. Конец стрелы торчал из его бедра, и по состоянию раны можно было заключить, что индейцы лишь незадолго перед этим преследовали его. Этим объяснялось и нападение волков, которые не решились бы атаковать совершенно здоровое животное. Да и росомаха редко нападает на таких крупных зверей, на этот раз легкость поживы, очевидно, прельстила ее. Волки со своей стороны, почуяли в роще присутствие росомахи, и их странное поведение сделалось понятным; хищники эти настолько же трусливы, насколько жестоки, и их страх перед росомахой может сравниться лишь с ужасом, внушаемым ими самими раненому оленю.
Глава XV
ДВА ИСКУСНЫХ ВОДОЛАЗА
Шкуру вапити осторожно содрали и высушили. Со времени катастрофы у наших путешественников ощущался большой недостаток в одежде. Трех шкур канадских оленей хватило лишь на две короткие охотничьи куртки, а шкуры буйволов были превращены в постели, из которых одна с общего согласия была отдана Люсьену, как наиболее слабому, а на другой спал Франсуа. Базиль же и Норман были вынуждены спать на голой земле, и, не поддерживай они всю ночь огонь, им приходилось бы очень страдать от холода. Даже и при костре бывало иногда невозможно уснуть без того, чтоб половина тела, не обращенная к огню, не окоченевала. Лучший способ согреться, практикуемый путешественниками на дальнем севере, состоит в том, чтоб ложиться ногами к огню: пока ноги не охладились, прочие части тела тоже не особенно мерзнут; если же и ноги окоченели - сон становится совершенно невозможен. Мальчики, конечно, следовали этому разумному обычаю, и их спящие фигуры составляли как бы четыре радиуса, расходящиеся от общего центра
