Характером и повадками американский волк очень похож на европейского. Он тоже хищник, пожирающий всех маленьких зверьков, которые только попадутся ему. Он нападает на оленей и лисиц, поедает даже индейских собак, несмотря на то, что это его близкие родичи, и их часто принимают за волков. Но и этого недостаточно: в крайности они пожирают даже друг друга. Они обладают лисьей хитростью и, подобно лисице, трусливы и хитры; но, понуждаемые голодом, становятся храбрыми, и были случаи, что они нападали даже на людей.
Американские волки живут в норах с несколькими выходами. Обыкновенно они имеют от пяти до восьми волчат.
За время путешествия по Бесплодной земле мальчики много раз наблюдали их. Это были преимущественно серые волки, очень крупные. Иногда их было сразу штук пять или шесть, и они, по- видимому, провожали мальчиков, так как каждый вечер, когда их вой раздавался невдалеке от лагеря, путешественники узнавали в них тех волков, которых видели днем. Наши герои не старались убить их, отчасти потому, что не нуждались в их мясе и шкурах, отчасти оттого, что их боевые запасы сильно уменьшились, и им нельзя было бесцельно тратить их. Волки поэтому подходили очень близко к лагерю и выли всю ночь напролет. Очевидно, они надеялись на будущее, так как в настоящем не было ничего, что бы могло их привлекать: с самого начала странствия мальчики не убили ни одного животного и не оставляли позади себя ни кусочка пищи.
Однажды вечером путешественники расположились лагерем у склона хребта, через который они только что перевалили. У них не из чего было разложить костер, и они просто выгребли снег с того места, над которым поставили палатку и разложили на земле шкуры. Так как палатка была очень маленькая, то сани с припасами всегда оставались снаружи, у входа, под охраной Маренго, что считалось достаточной гарантией от волков и других хищников, бродивших вокруг.
В описываемый вечер санки стояли на обычном месте, собака была отпряжена, и один или два мешка пеммикана лежали открытыми, так как мальчики еще не ужинали. Шагах в двухстах от них протекала маленькая речонка, к которой Базиль и Франсуа отправились за водой. Один захватил с собой топор, чтобы прорубить лед, другой нес ведро. Подойдя к берегу, они насторожились. На свежевыпавшем снегу видны были двойные линии маленьких точек, шедших в разных направлениях и имевших вид следов какого-то животного. Сначала они усомнились в этом, так как им никогда не приходилось видеть таких мелких следов: следы обыкновенной мыши раза в два больше их. Но, всмотревшись хорошенько, они различили отпечаток пяти маленьких пальцев с когтями на концах; не оставалось никакого сомнения, что какое-то крохотное живое создание недавно побывало в этом месте. Мальчики остановились и огляделись кругом: на всем снежном пространстве не было ни пятнышка, которое выдало бы присутствие зверька.
- Быть может, это была птица, - сказал Франсуа.
- Не думаю, - возразил Базиль, - следы не похожи на следы птицы. Вернее, это животное, ушедшее под снег.
- Но я не вижу ни малейшего углубления в снегу. Давай поищем его.
Они пошли по следам и вскоре наткнулись на стебель высокой травы, возвышавшейся над снегом. Вокруг него частью от ветра, частью вследствие таяния снега, образовалась маленькая ямка. Было очевидно, что зверек спускался вниз под снег около этого стебля. Мальчики заметили и другие следы, удалявшиеся от травы, что доказывало, что животное должно было таким же путем подниматься наверх. Очень заинтересованные своим открытием, они позвали Люсьена и Нормана, которые не замедлили явиться в сопровождении Маренго. Люсьен сразу объявил, что следы принадлежат крохотной землеройке, самому маленькому четвероногому, встречающемуся в Америке. Их, очевидно, было несколько штук, так как видны были другие точки на снегу, и верхушки многочисленных стеблей травы возвышались над поверхностью, каждый с ямкой у основания, через которую землеройки могли спускаться и подниматься.
Норман, и раньше видавший этих животных, посоветовал в полной тишине подождать некоторое время, надеясь, что какой-нибудь зверек выйдет на поверхность. Мальчики сбились в кучу и безмолвно и неподвижно наблюдали за стеблями. Скоро показалась головка не больше горошины, за ней последовало тельце, не превышавшее своим размером крупный крыжовник. Оно кончалось хвостиком длиною в дюйм, суживающимся к концу, как у мышей. Крохотное создание было покрыто густым гладким мехом, сверху коричневым, с боков и на брюшке более желтым. Сидя на ровной поверхности снега, землеройка представляла довольно своеобразное зрелище.
Мальчики шепотом совещались о том, как поймать ее, как вдруг Маренго, которого до тех пор сдерживал Базиль, неистово залаял и, вырвавшись от хозяина, бросился к лагерю. Все удивленно посмотрели ему вслед и, к своему ужасу, сразу поняли его странное поведение. Вокруг палатки и подле входа в нее виднелись волки. Они торопливо прыгали и тормошили что-то на земле. Это были мешки с пеммиканом, частью уже съеденным ими, частью рассыпанным по снегу.
Мальчики с неистовым криком бросились к палатке. Маренго уже был среди волков и вцепился в одного из них. Не подоспей мальчики вовремя, он, конечно, погиб бы. Но те были уже близко, и испуганные волки обратились в бегство. К ужасу мальчиков, каждый уносил в пасти по мешку пеммикана, что нисколько не замедляло их бег.
- Мы погибли! - воскликнул в отчаянии Норман. - Все наши запасы потеряны!
Он был прав. В следующее мгновение волки исчезли по ту сторону хребта и, несмотря на то, что мальчики схватили ружья и бросились за ними, они не настигли ни одного из них.
У них не оставалось ни крошки пеммикана, только то, что было разбросано по снегу пировавшими волками. Пришлось лечь спать без ужина, и голод, соединенный с неотступной мыслью о грозящей голодной смерти, совершенно лишил их сна.
Глава XXXI
КАМЕННЫЙ ЛИШАЙНИК
Они поднялись на рассвете. Тревога и голод одолевали их; у них не было ни кусочка съестного. Кругом - ни одного живого существа, ничего, кроме безбрежной снежной поверхности с торчащими кое-где голыми скалами. Даже волки, и те отстали, точно зная, что им нечем больше поживиться.
Положение путешественников было поистине ужасно: им предстояло, быть может, еще много дней идти по этой пустыне, не находя себе ни малейшего пропитания. Они сознавали, что не в состоянии выдержать и нескольких дней, так как уже теперь чувствовали мучительные приступы голода - уже сутки провели они без еды, волки накануне прервали их приготовления к обеду. Оставаться на месте было бесполезно. Они сложили палатку и немедля пустились в путь. Уменьшившаяся тяжесть их ноши мало утешала их. Они несли теперь только заряженные ружья, так что их шествие напоминало охотничью экскурсию. Они даже шли не прямо перед собой, а, завидев группу ив или какую-либо неровность почвы, делали крюк и осматривали ее в надежде найти хоть какую-нибудь дичь. Но за весь день им не удалось увидеть ни одного живого существа и пришлось и вторую ночь встретить голодными.
Человек может провести много дней без еды, не умирая с голоду, но никогда страдания не достигают той силы, как на третий или четвертый день. Потом голодающий делается все слабее, но уже не страдает так сильно. На третий день страдания мальчиков достигли высшей степени. Они начали жевать куски кожаной палатки и одеял. И хотя на время это как бы успокоило их голод, но сил им не прибавило.
И вот взоры всех все чаще обращались к Маренго. Верный пес не отличался особенной упитанностью: сани и скромные порции очень уменьшили его вес, так что легко можно было пересчитать ребра. Но, несмотря на то, что мальчики согласились бы многое вытерпеть прежде, чем принести его в жертву, голод становился все нестерпимее, и даже Маренго, собака старая и, вероятно, жесткая, начинал казаться им желанной пищей.
Было около полудня. Они поднялись так же рано, как и в предыдущий день. Усталые и ослабевшие, они медленно двигались вперед. Маренго еле тащил сани, так как ослабел не менее мальчиков. Базиль видел голодные взгляды, бросаемые его товарищами на Маренго, и, хотя никто и словом не обмолвился о том, что было у каждого на уме, он отлично понимал их. Он видел угнетенный вид обыкновенно веселого Франсуа, серьезность и сосредоточенность Нормана, бледные щеки и ввалившиеся глаза его любимца Люсьена, и долг его по отношению к товарищам поборол его привязанность к верному псу.
- Мы должны убить его, - сказал он, внезапно останавливаясь и указывая на Маренго.
Остальные тоже остановились.
