направлению к забору. — Скотина, масса! — повторял Абе, помогая собаке и сам перескакивая через забор.
Я сообразил, что на охотничьем языке негра енот почему-то назывался скотиной, и, следуя за негром, я начинал волноваться как настоящий охотник на енота.
Но это волнение продолжалось недолго — каких-нибудь пять минут, — так как вслед за отдельными звуками, которыми собака давала знать о себе, последовал непрерывный лай. Услыхав его, Абе сказал спокойным тоном:
— Скотина успела взобраться на дерево.
Нам следовало как можно скорее добраться до этого дерева, но мы еще не знали, каких размеров было дерево, на которое вскарабкался наш енот. От этого зависел успех или неуспех нашей охоты. Если бы дерево оказалось значительных размеров, то енот мог безнаказанно посмеиваться над всеми нашими усилиями добраться до него. Абе это отлично понимал и по дороге к дереву начал уже сомневаться в успехе.
Лай Помпо слышался в ста шагах от нас, в том месте долины, где лес казался гуще всего. Поэтому трудно было ожидать, чтобы енот взобрался на маленькое дерево, когда кругом было множество больших. Мы могли только надеяться на то, что енот укрылся на таком дереве, в стволе которого не было дупла. В этом случае мы могли бы воспользоваться нашей двустволкой.
Собака, пригодная для охоты на енота, должна непременно отличаться скоростью. Сотню-другую шагов енот пробегает очень быстро и редко удаляется от своего дерева на большое расстояние. Если на этом пространстве он не даст собаке настичь себя, то может считать, что он в безопасности. Чтобы выгнать енота из дупла, нет другого способа, как срубить дерево, но ввиду его значительных размеров от этого отказывается даже самый пылкий охотник, времени, потраченного на эту работу, хватило бы на поиск десяти новых енотов. Хорошая собака должна быстро догнать этого зверька и заставить его вскарабкаться на первое попавшееся дерево, которое обыкновенно оказывается таких размеров, что с него можно легко стряхнуть енота или, в крайнем случае, приходится рубить дерево. Иногда охотник взбирается на него и заставляет енота спрыгнуть на землю, где ему не миновать собачьих зубов.
Абе казался совершенно обескураженным и сказал, обращаясь ко мне:
— Масса, я был убежден, что енот вскочил на свое дерево и что в верхней части его ствола находится отверстие, ведущее в дупло. Во всем этом виноват проклятый забор. Не будь его, Помпо никогда не позволил бы еноту взобраться на дерево!
Не будь забора, Помпо, по мнению Абе, мигом загнал бы енота на ближайшее дерево и не дал бы ему времени добраться до его собственного логова…
— Не говорил ли я вам, масса, — бормотал негр жалобным тоном, — вот оно, наше дерево, полюбуйтесь на него: ствол будет толщиной с сорокаведерную бочку!
Я посмотрел туда, куда указывал мой спутник, и увидел, что Помпо стоял под высоким деревом, поглядывая вверх, махая хвостом и время от времени издавая тревожный лай. Не успел я хорошенько осмотреться, как негр закричал у меня над ухом:
— Черт возьми! Да это козье дерево! Ну, брат, Помпо, на этот раз ты дал маху: енот никогда не взбирается на такие деревья, и тебе это, старому дураку, давно уже следовало бы знать!
Сказанные слова заставили меня присмотреться к дереву, и я увидел, что это один из видов платана, известных в народе под названием козье дерево; только я никак не мог понять, почему енот никогда не взбирается на них, а потому обратился за разъяснением к своему спутнику.
— Да потому, что кора гладкая. Енот любит дуб, тополь и вообще деревья с шероховатой корой. Но будь я проклят, если енот все ж таки не сидит на нем! А, понимаю! Енот взобрался туда по толстой лозе. Молодец, Помпо, ты прав! И теперь меня, старого негра, следует назвать дураком! Ура, собачка, ура!
Я посмотрел в направлении, указанном негром, и увидел большое растение, толстую лиану, которая, извиваясь, доходила до самого верха платана и там соединялась с ним. Надо полагать, что это и была та лестница, по которой енот вскарабкался на дерево. Это открытие никоим образом не облегчало нашу участь, так как енот находился на высоте пятидесяти футов над землей и давным-давно уже успел прошмыгнуть в отверстие, которое виднелось в стволе в том месте, где молния или ветер сразили верхушку платана. Внизу ствол был такого огромного размера, что нечего было и думать о том, чтобы срубить дерево, а потому, без малейших разговоров, мы оставили его в покое и снова направились к маисовому полю. Достигнув его, собака некоторое время не подавала голоса, но мы не теряли надежды, что Помпо удастся выгнать из маиса еще одного енота. Наши ожидания оправдались, через несколько минут собака опять спугнула зверя, и он, что было мочи, мчался по направлению к забору, в надежде достигнуть ближайших зарослей. Помпо следовал за ним по пятам, и минуты через две второй енот был тоже на дереве. Прислушиваясь к лаю собаки, мы пришли к тому заключению, что это дерево находилось поблизости от того платана, на котором нашел спасение первый енот, но досаднее всего было, когда, прибыв на место, мы убедились, что оба енота нашли себе убежище на одном и том же дереве! После некоторых выразительных проклятий мы снова направились к маисовому полю, из которого Помпо вскоре выгнал третьего енота, и он, конечно, прямехонько направился к лесу. Помпо следовал за ним с яростным лаем, который вскоре резко изменился, из чего мы заключили, что и третий енот успел добраться до своего дерева. Мы со всех ног побежали туда, пробираясь сквозь колючий кустарник. Оказалось, что и третий енот спасся на том же проклятом дереве! Перед нами висела все та же лиана, и Помпо лаял у подножия толстого ствола, в огромном дупле которого сидели теперь три енота.
— Ай, масса! — в ужасе воскликнул негр. — Это не еноты, а черти! Ради Бога, масса, уйдем отсюда.
Я, конечно, последовал его совету, так как не было физической возможности добраться до енота. Мы снова направились к маисовому полю, но зверьков в нем больше не оказалось.
Возвращаться домой было еще рано, и я решил продолжать охоту, пока мне не удастся присутствовать при поимке хотя бы одного енота. По совету негра мы направились к той части леса, где деревья были несколько ниже, там можно было рассчитывать па встречу с каким-нибудь енотом, занятым опустошением птичьих гнезд. Наши ожидания оправдались, и вскоре Помпо погнал четвертого енота. Через две минуты характерный лай собаки возвестил нам, что и этот енот сидел на дереве, но по направлению звуков легко было догадаться, что на этот раз нам не придется иметь дело с тем заколдованным платаном. Действительно, дерево оказалось не из высоких, так что среди его ветвей можно было видеть спрятавшегося енота. Я уже было поднял ружье, чтобы выстрелить в зверя, но он, точно угадав мое намерение, перепрыгнул на соседнее дерево, соскочил с него на землю — и был таков. Помпо, конечно, погнался за ним, и мы были уверены, что через несколько мгновений енот должен будет искать спасения на дереве. Так оно и случилось, и мы, ориентируясь на лай, бросились бежать, но к величайшему моему удивлению и нескрываемому ужасу негра, мы опять очутились у проклятого платана, который дал убежище еще одному еноту.
Густые волнистые волосы негра поднялись дыбом, и суеверный Абе был глубоко убежден, что мы имели дело не с четырьмя енотами, а с одним-единственным, который и был воплощением самого дьявола. Негр страстно любил охоту на енота, но теперь немедленно отправился бы домой, если бы я ему это позволил. Многократно обманутый в своих ожиданиях, я пришел в возбужденное состояние и решил во что бы то ни стало вынудить енотов покинуть дупло.
«Оно будет срублено, — говорил я себе, — если бы даже нам пришлось всю ночь проработать над этим».
С этим намерением схватил я топор и яростно всадил его в дерево. Представьте себе мое удивление и восторг, когда от этого удара внутри послышался пустой звук, говоривший о том, что дупло доходило до самого основания дерева. При дальнейшей работе оказалось, что с той стороны, где я рубил, дерево состояло из одной только коры. Вскоре в ней образовалось отверстие, достаточное для того, чтобы туда просунуть голову. Из этого мы заключили, что не требуется особого труда, чтобы срубить это дерево, и работа может быть окончена через час. Моя решимость придала мужества старому негру, и он, в свою очередь, схватив топор, начал им действовать с таким упорством, что отверстие достигло вскоре значительных размеров.
— А знаете, масса, что я вам скажу, — обратился ко мне Абе, отдыхая от своей работы, — если только дупло идет до самого верха, то теперь очень легко добраться до енотов, так как сухой травой и хворостом можно выкурить самого черта. Не попробовать ли нам, масса?
