Когда лошадей и быков уже навьючили и все было готово, чтобы тронуться в путь, Конго заявил о своем решении остаться.
- Что это значит, Конго? - спросил Ганс. - Ты сердишься на хозяина за то, что он тебя ругал? Забудь об этом. Он не хотел обидеть тебя. Что же ты думаешь делать?
- Не знаю, баас Ганс, - угрюмо ответил Конго. - Ничего не знаю.
Уверенный, что Конго злится лишь на себя за свое поведение прошлой ночью и что он скоро остынет, Ганс не пытался его переубедить. Он уехал вместе с Чернышем и макололо, которые гнали быков, а Конго со своей собакой остался.
Ганс направился к югу: в этой стороне трава была лучше. Милях в пяти от дома бура он нашел рощу, через которую протекал ручеек. На его берегу Ганс решил разбить лагерь и дождаться возвращения товарищей.
Он покинул дом бура неожиданно и, пожалуй, даже несколько бесцеремонно, и, если бы у него потребовали объяснений, почему он так сделал, он привел бы какие-то самому ему неясные и малоубедительные доводы, и все же они у него были. Прежде всего ему хотелось увести макололо, всецело оставленных на его попечение, от искушения снова приложиться к капской водке.
Однако это опасение было совершенно неосновательно - посланцев Макоры, даже если бы они уже избавились от головной боли и перестали терзаться угрызениями совести, ничто не заставило бы сейчас снова напиться.
У Ганса, философа по складу характера, было сколько угодно терпения. Черныш и макололо нуждались в покое, чтобы прийти в себя после вчерашнего пьянства. Быкам и лошадям не мешало пожевать травки, буйно росшей на берегах ручья. Все, таким образом, могли бы недурно провести день, поджидая товарищей.
Настала ночь, всех лошадей и быков согнали вместе, и они, по обыкновению к этому их давно приучили, - улеглись поближе к большому костру, разложенному на опушке рощи.
Ночь прошла без каких-либо происшествий, но на рассвете всех разбудил лай собаки, и вскоре их приветствовал знакомый голос.
То был Конго.
- Я знал, что ты лучшего мнения о нас и вернешься! - сказал Ганс, обрадовавшись, что опять видит перед собой верного кафра.
- Да, я пришел, - ответил Конго, - только я не останусь. Я опять уйду.
- Что ты? Зачем же ты, в таком случае, пришел?
- Чтоб увидеть бааса Виллема, а его тут нет. Скажите ему, когда вернется, чтоб ждал Конго. Скажите, чтоб ждал два дня, четыре дня, чтоб ждал, пока Конго не вернется.
- Но Виллем побывает у бура до того, как придет сюда, и ты сам его увидишь.
- Нет, я, верно, уйду с быками бура. Я теперь у него работаю. Скажите баасу Виллему, чтоб ждал Конго.
- Я, конечно, скажу ему, - ответил Ганс, - но ты что-то от меня скрываешь. Зачем тебе нужно видеть твоего хозяина, если ты так на него обижен, что покинул его? Отчего ты не идешь с нами?
- Не знаю, - был неопределенный ответ. - Этот дурак Конго ничего не знает.
- Мне надо что-то сказать про Конго, - вмешался Черныш. - Конго всегда говорит правду. И теперь говорит правду.
Кафр улыбнулся, видимо довольный замечанием Черныша.
Попросив еще раз передать Виллему, чтобы тот его ждал, Конго поспешно ушел вместе со Следопытом.
В его поведении была какая-то тайна, и Ганс не понимал, в чем тут дело. Оставалось согласиться с объяснением самого Конго. По-видимому, он действительно глуп - во всяком случае, поступает очень глупо.
С наступлением утра Ганс начал верить, что поиски следопытов увенчались успехом. Должно быть, они напали на след жирафов и пошли по нему, иначе они давно бы уже вернулись.
Зная Виллема, Ганс был уверен, что, если тот напал на след, он не остановится и будет идти дальше, пока у него хватит сил. Жирафы сделались совсем ручными. Почему бы и на самом деле их опять не поймать? Однако в полдень надежды рухнули - Виллем и его друзья вернулись с пустыми руками.
- Вам не повезло, - сказал Ганс, кегда они подъехали, - но ничего, не все еще потеряно; у нас есть надежда благополучно возвратиться домой.
- У нас есть и другая надежда, - возразил Виллем. - К нам дошла весть о жирафах. Вчера утром их видели милях в десяти к югу отсюда. Без них нам нельзя вернуться домой. Мы не охотники, если их не поймаем! Надо немедленно пуститься вдогонку.
Чернышу и макололо приказали гнать быков, и все стали собираться в дорогу.
Когда навьючили быков и лошадей. Виллем сказал:
- Нам будет сильно недоставать Конго и Следопыта. Без них нам будет худо.
- Ах да, чуть не забыл тебе сказать! - воскликнул Ганс. - Конго утром был здесь и просил передать, чтобы ты его ждал. Он очень хотел тебя видеть и сказал, чтобы ты его ждал четыре дня, а то и больше, если он за это время с тобой не свидится.
- К счастью, ради этого не стоит задерживаться, - заметил Виллем. - Я только что виделся с этим неблагодарным негодяем - всего полчаса назад.
- Вот как? И чего же он хотел?
- Только получить с меня жалованье, которое я задолжал ему за последний год службы. Никогда в жизни я так не обманывался в человеке! Ни за что бы не поверил, что Конго способен стать изменником и сбежать от меня.
На этом разговор кончился, так как все занялись приготовлениями к отъезду.
Глава LXVIII
ТЬМУ ПРОРЕЗАЕТ СВЕТ
Спустя полчаса охотники поехали дальше.
- Жаль, что нам пришлось расстаться с Конго, - сказал Виллем, когда быков перегоняли через речку. - Я, правда, нисколько не жалею об этом неблагодарном негодяе, но, боюсь, без него мы не сможем напасть на след жирафов. Он и Следопыт были бы для нас теперь неоценимы.
- Я думаю, жирафы вряд ли найдутся, - заметил его брат. - Мы сейчас в населенных местах, и здесь им не знать покоя. Или они быстро отсюда удерут, или первый встречный подстрелит их.
- Я уже думал об этом, - заметил Виллем. - Но еще день-другой я хочу надеяться. Мне легче будет перенести эту потерю, если никому не удастся получить обещанную награду. Но бур говорил, что его брат отправился в такую же экспедицию, как мы, и, если он добудет жирафов, у меня пропадет всякое желание жить.
Они не успели еще далеко уйти, как все заметили, что с Чернышем творится что-то неладное. Похоже было, что он намерен вернуться назад. Он бормотал про себя что-то невнятное, как делал обычно, когда был чем-нибудь смущен или раздражен. Наконец, не справившись с охватившим его волнением, он подъехал к Виллему и спросил:
- Что вы такое сейчас сказали, баас Виллем, про брата того голландца?
- Право, не помню, Черныш, - ответил Виллем. - Кажется, сказал, что он тоже отправился за жирафами и награду получим не мы, а он. Почему ты спрашиваешь?
- Разве они тоже пошли на север, как мы?
- Да, так сказал бур.
- И давно?
- Мне помнится, он говорил - с полгода назад.
- Что же мне раньше не сказали?
На этот вопрос Виллем не счел нужным отвечать, и на несколько минут Черныш был предоставлен своим мыслям.
Но вот он снова заговорил.
