шеи собаки, мулат задумался над тем, как лучше привязать собаку, чтобы она не видела, куда он увезет ее хозяина. Он оглянулся кругом и увидел целую чащу колючих кустарников, росших между кипарисами. 'Самое подходящее место', -- подумал он и повел туда собаку, которая, догадавшись, вероятно, что ее хотят лишить свободы, старалась вырваться от него. Через несколько минут собака была привязана, а еще минут через пять мулат уносил Кленси к реке. Ступая осторожно по таким местам, где не оставалось следов, он донес его до лодки и положил на дно, а затем сел сам и, взяв весла, поплыл на этот раз вниз по течению реки. Выражение лица его было взволнованное, торжественное и оставалось таким до тех пор, пока он не перенес Кленси по стволам деревьев и не положил его на свое собственное ложе в дупле дерева. Здесь он снова взял его за руку и приложил ухо к сердцу. Он почувствовал пульс и услышал биение сердца. Лицо его просветлело, и становился все радостнее по мере того, как он замечал сначала легкое движение членов, затем более сознательный взгляд и наконец услышал слова, хотя тихие, но все же понятные. В бреду Кленси часто связывал имена Ричарда Дерка и Елены Армстронг, и мулат, нежно ухаживавший за ним, узнал многое из того, что случилось. Когда пациент его пришел в себя и стал поправляться, он все сам рассказал Джупу. Мулат понимал, что все должно быть сохранено в тайне, и даже Синий Билль ничего не узнал от него. Немудрено, что все спрашивали: 'Что сделалось с Чарльзом Кленси?' и 'Куда девалось его тело?'
Так продолжалось до той ночи, когда Симеон Вудлей увидел Чарльза Кленси у могилы матери.
Рассказав все Вудлею, Кленси снова вернулся к своим планам и намерениям.
- Вы сказали, Сим, что я могу рассчитывать на вас?
- Могу своей жизнью поручиться в этом. Неужели вы когда-нибудь сомневались во мне?
- Нет... никогда.
- Чарльз, вы не сказали мне еще, почему вы были недовольны, когда увидели меня. Быть может, это тайна для меня?
- Никакой тайны, Сим! Я просто никого не желал встречать, не желал, чтобы меня видели до тех пор, пока я не выработаю своего плана. Я думал, что он рухнет, когда люди узнают, что я жив. Последнее обстоятельство я прошу вас хранить в тайне.
- Можете в этом довериться мне. Не бойтесь доверить также ваши планы Симу Вудлею. Он охотно поможет вам привести их в исполнение.
Кленси знал, что лучшего союзника нечего и желать, а потому рассказал ему о своем намерении отправиться в Техас, найти там убийцу и отомстить ему.
- Бедный старый дом! - говорил Кленси, проходя с Вудлеем мимо коттеджа на обратном пути к болоту. - Он не принадлежит больше мне... Пустой, и все продано. Бог с ним, впрочем! Я еду в Техас.
- И я с вами. В Техас и куда хотите. Сим Вудлей не такой человек, чтобы отступать от данного им слова. А нельзя ли сделать все это, оставаясь здесь на месте? Если узнают, что вы живы и не было, следовательно, убийства, Дику Дерку разрешат вернуться домой.
- Ну, и что же я сделаю? Убью его, как собаку? Тогда я буду убийцей и меня повесят. В Техасе совсем другое дело. Если только я встречу его... Но мы теряем время в разговорах. Вы говорите, Вудлей, что хотите ехать со мной?
- Да. Я не отказываюсь от своего слова. Я думал о возвращении в Техас еще до того, как встретился с вами. И другой еще поедет с нами, молодой Нед Хейвуд, такой же друг ваш, как и я. Мы, следовательно, втроем отправимся по следам Дика Дерка.
- Нас будет четверо.
- Четверо! А кто же еще, смею спросить?
- Человек, которого я поклялся взять с собою в Техас. Честный, благородный человек, хотя кожа его... Но об этом не теперь. Я расскажу вам все постепенно. Пора готовиться к отъезду... нельзя терять ни минуты. Один потерянный день, и я могу не догнать Ричарда Дерка. Еще одному человеку угрожает опасность с его стороны...
- Еще одному? - удивился Сим. - О ком вы говорите, Кленси?
- О ней.
- Вы говорите о Елене Армстронг? Не понимаю, какая опасность может угрожать ей со стороны Дика Дерка? Она девушка мужественная и сумеет постоять за себя. К тому же у нее там есть защитники.
- Они не могут защитить ее от убийцы. Кто знает это лучше меня? Вудлей, человек этот ни перед чем не остановится.
- Нечего рассуждать, следовательно, едем в Техас!
В то время, когда Техас был еще независимой республикой, существовало выражение: 'по ту сторону Сабины'. Значение этого выражения заключалось в том, что все люди, бегущие от правосудия Штатов, считали себя в полной безопасности, когда им удавалось перебраться 'по ту сторону Сабины', составлявшей границу Техаса, где преступники начинали дышать свободнее, воображая, что тяжесть греха снята с их души, раз они туда попали.
В одно прекрасное утро всадники переезжали пограничную реку, по направлению к Техасу, на несколько миль выше того места, по которому обычно перебирались путники, едущие в Техас с честными намерениями и с незапятнанной репутацией. Но упомянутые выше всадники не походили на людей последней категории; с ними не было ни фур, ни повозок, ни багажа, чтобы их можно было принять за эмигрантов. Не походили они также ни на исследователей, ни на агентов по продаже земли, ни на охотников, ни на кого из честных и почтенных людей. Их было двенадцать человек, и лица у всех до одного просияли, когда лошади их ступили на другой берег Сабины, находившийся уже в Техасе. Все они, видимо, вздохнули свободнее, почувствовав себя, наконец, в безопасности. Один из них, казавшийся предводителем, придержал свою лошадь и сказал:
- Ребята! Мы, я думаю, можем расположиться здесь для отдыха. Мы в Техасе, где свободным людям нечего бояться. Если появятся вдруг те, кто преследует нас, то им придется остаться на той стороне реки. Спешимся, ребята, и позавтракаем вот под теми деревьями. После завтрака мы потолкуем о том, что нам делать. Что касается меня, то я валюсь с ног, как опоссум. Я ослабел после нашего последнего угощения в Нечиточесе. Наш молодой друг Квантрель выдал нам двойную порцию, после которой оправишься не раньше, чем через неделю.
Так говорил Джим Борласс.
Борласс ездил в Нечиточес не ради одного только удовольствия; ему необходимо было договориться и составить план относительно одного, далеко не честного дела. Ему удалось сделать все, что нужно.
- Ребята! - сказал он, когда все позавтракали и были готовы ехать дальше. - Нам предстоит большое дело, которое затмит всякую ловлю лошадей. Многие из вас знают, о чем я говорю, за исключением двух наших друзей, которые недавно присоединились к нам.
Борласс взглянул в сторону Квантреля и Вельша, и продолжил:
- Я скажу им об этом в свое время, и, я думаю, они поддержат нас в этом деле. Ведь тут пятьдесят тысяч долларов чистоганом, да разные драгоценности. Вопрос теперь в том, ждать ли нам, пока все это будет доставлено к месту назначения, или попытаться перехватить на дороге? Что вы скажете, товарищи? Говори каждый свое мнение, я потом скажу свое.
- А вам хорошо известны путь следования и место назначения, капитан? спросил один.
- Лучше, чем то место, где мы теперь находимся. Вам незачем беспокоиться об этом. Вы и сами знаете. Оно расположено в двадцати милях от места нашей прошлогодней стоянки. Если мы оставим их в покое, то можем быть уверены, что они прибудут на место через месяц, считая с сегодняшнего дня. Мы найдем там звонкую монету, драгоценности и разные разности... Это верно, как дважды два четыре. Для некоторых из вас это только вопрос времени и терпения.
- Почему вы так думаете, капитан? Что пользы в том, если мы будем ждать?
Те же вопросы посыпались со всех сторон.
- Ребята! Джим Борласс не осел. Согласны вы с этим?
- Согласны.
- Прекрасно, тогда я отвечу вам. Я не уезжал из Нечиточеса до тех пор, пока не устроил всего дела. Я уже говорил вам, что клад этот попадет к нам... Это верно, как если бы мы сами сопровождали его. Что касается ожидания, то вопрос сводится к тому, можем ли мы напасть на него в дороге? Нас всего двенадцать... сильных, правда, и здоровых людей, но эта партия эмигрантов представляет собою целую
