темнели густые черные брови, а волосы на голове были белыми как снег. Одет он был просто: в панковой куртке и широких шароварах той же материи с темно-синим кушаком. На голове его красовалась дорогая шляпа из травы гваякопа, а в руке была еле дымившаяся сигара.
В общем, несмотря на умышленно суровое выражение, лицо дона Рамона было умное и симпатичное.
- Вы дон Рамон де Варгас? - спросил я, подъехав ближе к старику.
- Да, - ответил он недовольным тоном.
- Я офицер американской армии. - Я говорил громко и, разумеется, по-испански, чтобы рабочие могли понять мои слова. - Меня прислали сюда, чтобы заключить с вами контракт на снабжение армии мясом. У меня с собой приказ главнокомандующего.
- У меня нет быков для продажи! - прервал меня дон Рамон громким гневным голосом. - И я не хочу никакого дела иметь с американской армией.
- В таком случае, - возразил я, - мне придется взять фураж без вашего согласия. Вам заплатят за это, а я обязан выполнить данное мне приказание. Кроме того, ваши погонщики должны сопровождать нас и пригнать скот в лагерь американской армии.
Я подал знак солдатам, и они стали сгонять испуганных погонщиков для исполнения приказа.
- Я протестую против подобного грабежа! - закричал дон Рамон. - Это противозаконно. Я потребую удовлетворения от вашего правительства.
- Вам заплатят, дон Рамон, - промолвил я, делая вид, что стараюсь его успокоить.
- Как мне принять плату от разбойников, от...
- Успокойтесь, - воскликнул Уитли, - придержите язык, а то лишитесь чего-нибудь более дорогого, чем ваши быки. Не забывайте, с кем вы разговариваете!
- Техасцы! Разбойники! Негодяи! - прошипел старик так серьезно, что Уитли, наверное, выхватил бы револьвер, если бы я не шепнул ему несколько слов.
- Чтоб ему пусто было, - проворчал Уитли про себя. - Я думал, что он всерьез.
Затем, обращаясь к испанцу, сказал:
- Не кипятитесь. Вы получите свои доллары. Но советую вам быть осторожнее в выражениях...
Дон Рамон, не дослушав его, сердито задернул занавеску и так, что я один только мог его слышать, прошептал:
- Прощайте, капитан.
IV. Записочка
Лейтенант Уитли и солдаты отправились вслед за остальной командой на скотный двор, а я остался около веранды в обществе шести метисок, рассматривавших меня с любопытством и страхом. Я думал, что дон Рамон снова выйдет ко мне и пригласит войти в дом, но нет, это невозможно: женщины могли выдать нас. Сообразив это, я повернул коня и выехал со двора, чтобы присоединиться к остальным товарищам. В поле перед моим взором предстала оживленная картина ловли быков на лассо, но меня она не интересовала, так как мысли мои были заняты Изолиной. Я все надеялся, что она откуда-нибудь наблюдает за нами.
Когда мы подъезжали, ставни были закрыты. Но так как они открывались вовнутрь, то за это время можно было и приоткрыть какую-нибудь из них. Будучи знаком с расположением комнат в мексиканских домах, я знал, что в сторону фасада выходят залы и гостиные, то есть те комнаты, где в настоящее время может находиться семья. Сообразив это, я снова решил вернуться во двор, чтобы произвести более тщательную разведку. В этот момент я услышал серебристый мелодичный голос, произнесший только одно слово: 'Капитан'.
Я оглянулся на окна: никого!
Возглас повторился. Мне показалось, что голос теперь раздался с крыши. Я посмотрел вверх. Сквозь перила просунулась дивной красоты рука и бросила что-то белое, упавшее на траву прямо передо мною. 'Записочка', - услышал я.
В одно мгновение я соскочил с лошади, поднял записку и, отъехав от стены, увидел на крыше Изолину. Я хотел заговорить с нею, но, вероятно, кто-нибудь в это время подошел к ней, так как лицо ее сразу изменилось, и она тревожно поднесла палец к губам в знак молчания.
Я не знал, что мне делать: уезжать или подождать еще. Изолина отошла от перил, и до меня донесся разговор ее с каким-то мужчиной. Может быть, это был ее отец, а может быть, - что гораздо хуже - тот родственник?..
Я собрался выехать со двора, но решил прежде все-таки прочесть записку.
Она была следующего содержания:
'Капитан! Я знаю, что вы простите нам наше непостоянство. Вспомните, что я вам вчера сказала: мы боимся наших друзей больше, чем врагов! Теперь у нас в доме гость, которого мой отец боится больше, чем вас со всеми вашими разбойниками. Я не сержусь на вас за смерть моего любимца, но вы увезли мое лассо! Капитан, неужели вы хотите отнять у меня все? Прощайте.
Изолина'.
Часть записки мне была понятна, а остальное темно и загадочно. Вполне ясной была фраза 'мы боимся наших друзей больше, чем врагов'. Это означало, что дон Рамон де Варгас был сторонником американцев, желая им успехов в военных действиях. Многие мексиканцы назвали бы его за это изменником и, разумеется, были бы совершенно неправы. Он был патриотом в широком смысле этого слова, предпочитавшим видеть свою страну счастливой под чужеземным владычеством, чем терзаемой анархией в железных тисках туземных деспотов.
Другую фразу записки 'гость, которого боится отец', - и совершенно не понимал. Кто мог быть этот гость? Иджурра? Но ведь Иджурра был двоюродным братом Изолины? Что же бояться его? Может быть, разговор идет о ком-нибудь другом? Однако сколько я ни думал, никак не мог отделаться от мысли, что этот страшный гость был именно Иджурра! Я видел с первой встречи, что Изолина боится его, и пришел к убеждению, что это-то и есть враг дона Рамона, о котором говорится в письме. Только бы она его не любила!
V. Старая вражда. Рафаэль Иджурра
Я выехал из гасиенды не торопясь. Хотя и знал я, что мне не удастся увидеться с Изолиной, но мне очень хотелось подольше находиться вблизи ее. Может быть, она выйдет на крышу и махнет мне рукой...
Отъехав немного, я оглянулся, надеясь увидеть на крыше красавицу Изолину, но вместо нее я увидел красивое и в то же время отталкивающее лицо Иджурры. Наши взоры встретились, и у каждого можно было прочесть во взгляде: я твой враг. Мы оба почувствовали, что мы соперники, и возненавидели друг друга с первой минуты.
По лицу Иджурры было видно, что это грубый и злой человек. В его больших красивых глазах было что- то животное, а красоту его можно было сравнить с красотой ягуара.
Я понял, что Иджурра знает мою тайну, и при виде его насмешливого взгляда у меня готовы были сорваться с уст оскорбительные слова, но в это время ко мне подъехал одни из моих лейтенантов с извещением, что быки собраны.
Взглянув случайно на крышу, лейтенант вдруг прервал свою речь и изменился в лице.
- Да ведь это Рафаэль Иджурра! - воскликнул он со злобным недобрым смехом.
Иджурра, по-видимому, узнавший лейтенанта Холингурса, вдруг побледнел и от удивления и страха не мог произнести ни слова.
- Изменник, негодяй, убийца! - кричал Холингурс. - Наконец-то мы встретились!
С этим словами лейтенант направил дуло своего ружья на Иджурру.
- Стойте! - закричал я и быстро схватил лейтенанта за руку. Предотвратить выстрел мне не удалось, но, благодаря моему движению, пуля вместо головы Иджурры попала в каменную часть перил. Когда дым рассеялся, Иджурры на крыше уже не было.
- Лейтенант Холингурс, я вам приказываю... - начал было я.
- Капитан Уорфилд, - решительно перебил меня лейтенант, - на службе вы можете мне приказывать, и я обязан повиноваться вам, но теперь это мое частное дело... Но, однако, я теряю время, негодяй может убежать.
