второй раз она лучше одолела вираж и точно его выписала. Довольный, Кай набавил скорость и сохранял ее дальше.
Попытки проверить, как машина справляется с поворотами, стали причиной отставания. Каю пришлось пропустить две машины вперед. К началу третьего круга он дал шпоры мотору. И, застигнутый врасплох необыкновенным запасом его мощности, чуть было не потерял управление. Он обогнал двух соперников, прежде чем остановился у склада запасных частей.
Хольштейн сунул ему в рот сигарету, Кай жадно сделал несколько затяжек.
— Машина идет превосходно.
Механики подвинтили гайки.
Головная группа оторвалась на два километра, но Кай уже освоился с машиной и стал нагонять. Он легко обошел несколько машин и стал приближаться к передним. К финишу он спокойно пришел четвертым, на девяносто секунд позднее победителя. Им оказался водитель, с которым разговаривала Мод Филби.
Льевен был доволен.
— Вы поразительно быстро освоили эту машину, Кай. Как вы думаете, есть у нее шанс на приз Европы?
— У нее очень высокая скорость.
Механики принесли покрышки.
— Они лишь немного стерты, по бокам почти в полном порядке, значит, на поворотах у машины была достаточная прижимная сила. Вы не замечали, Кай, чтобы она скользила?
— Нет, она была вполне устойчива. Тренировки надо сосредоточить главным образом на технике поворотов, здесь у этой машины еще есть возможности.
— Завтра утром мы ее разберем и посмотрим, где она больше всего пострадала.
Стайка автомобилей, участников следующей гонки, пронеслась мимо склада. Хольштейн сидел на барьере — он был счастлив.
Он ждал конструктора и заметил его только, когда тот подошел к нему вплотную и воскликнул:
— Сегодня вы так осмотрительно брали повороты…
Довольный Хольштейн указал на Кая и поднял вверх забинтованную руку.
— В машине сидел не я.
Льевен объяснил, в чем дело.
— Какое у вас получилось время? — спросил его Пеш.
Они сверили часы. Льевен расхохотался.
— Нет сомнений, Кай, под конец вы ехали со скоростью почти в сто семьдесят километров.
Пеш оживился.
— Это больше, чем мы ожидали. — Он обратился к Каю: — Как вы полагаете, сколько еще может дать эта машина?
— На мой взгляд — от десяти до двадцати…
Пеш пристально посмотрел на Кая.
— Когда вы узнаете машину получше, то выжмете из нее еще больше.
— До этого, к сожалению, дело не дойдет.
Пеш не обратил внимания на эту реплику.
— Нам необходимо обо всем поговорить. Сейчас я иду в дирекцию гонок. Могли бы мы собраться сегодня вечером?
Кай посмотрел на Льевена.
— Это возможно…
Хольштейн соскочил с барьера и в изумлении крикнул:
— Сюда идет Мэрфи.
Кай навострил уши: эта фамилия была ему знакома — за последние два года Мэрфи приобрел известность как один из самых преуспевающих американских автогонщиков. Кай спросил:
— Разве Мэрфи участвовал в гонках?
— Так он же выиграл, — засмеялся Хольштейн.
Кай не обращал внимания на фамилии других водителей и был удивлен, узнав, что у него есть соперники-иностранцы. Ему пришло в голову, что, видимо, Мэрфи и был тем водителем, который стоял возле Мод Филби. Он с любопытством стал его высматривать — и увидел, что он идет к ним с ней вместе.
Кай обменялся быстрым взглядом с Льевеном.
Мэрфи любезнейшим образом поблагодарил Льевена за помощь, оказанную мисс Филби при аварии. В тот раз она ехала на его машине, поэтому он особенно признателен за то, что автомобиль отбуксировали в хорошую мастерскую.
Льевен ухватился за этот случай, невзирая на то, что выражение благодарности явно было лишь поводом, дабы завязать знакомство, однако и повод пришелся ему весьма кстати. Он заподозрил, что Мэрфи действует по указке мисс Филби, хотя и находил такое начало знакомства не особенно удачным, поскольку, если разобраться, оно демонстрировало более тесную близость между этими двоими, чем ему бы, в сущности, хотелось. Однако поначалу, плененный изысканной элегантностью Мод Филби, он был готов к любому компромиссу; жизнь, не обделившая его успехами по этой части, научила не переоценивать уже существующие связи.
Кай не разделял точки зрения Льевена. Он склонялся к мысли, что у Мэрфи было больше причин воспользоваться этим случаем, чем у Мод Филби. И в этой мысли его утвердило то, что Мэрфи избегал говорить о гонках, хотя, казалось бы, эта тема лежала на поверхности.
Вместо этого он рассказывал забавные сплетни, сыпал ими без разбора, болтал весело, почти игриво; втянул в разговор Хольштейна; благодаря летавшим туда-сюда репликам и смеху Мод Филби сумел создать непринужденное настроение, но использовал его совершенно неожиданно, обратившись к Каю:
— Поздравляю вас с импровизированной гонкой. Если бы вы тренировались, я был бы побит.
Слова эти он бросил любезно и небрежно, явно настроившись на безупречную вежливость, которая грешит преувеличениями и знает, что ее с обеих сторон не принимают всерьез, а оценивают лишь как проявление дружелюбия. И прибавил с опять наметившейся улыбкой, словно готов был выдать следующий анекдот:
— Ведь под конец вы делали почти сто семьдесят километров в час…
Мэрфи смотрел куда-то мимо Кая, по-видимому, у него было много других дел, он положил руку на повязку Хольштейна, и, казалось, ответ интересует его меньше всего на свете. Но в этот миг Кай понял, что все предыдущее действо Мэрфи затеял только ради этого вопроса и теперь с нетерпением ждет ответа.
Мэрфи ничем не выдал своего разочарования, когда Кай равнодушно произнес:
— Вы правы, мотор был не совсем в порядке.
Тем не менее свою программу тот выполнил, обронив как бы на прощанье:
— Теперь мы будем часто видеться на трассе…
Кай не хотел еще одним уклончивым ответом создать впечатление, будто ему необходимо что-то скрыть. После такого дебюта Мэрфи Кай счел его хорошим, но торопливым дипломатом и хотел ему показать, насколько все это для него несущественно. Он пожал плечами и одним словом «Возможно… « намеренно намекнул на нечто большее, чем на самом деле имел в виду.
Однако при этом он как бы ненароком смотрел на Мод Филби и уловил в ее глазах насмешку над тщетной попыткой Мэрфи. И сделал вывод, что хоть она и догадывалась о желании Мэрфи присмотреться к новому конкуренту, но его не поддерживала. Это подстегивало Кая развивать ситуацию дальше.
Мод Филби, со своей стороны, поняла, что ей представился прекрасный случай завести флирт с острыми моментами, увлекательную игру, где обе стороны подзадоривают друг друга. Она не была бы американкой, если бы за это не ухватилась; казалось уж слишком заманчивым устроить рыцарский турнир, чувствовать себя призом и при этом остаться в выигрыше самой — от этих своих партнеров она ждала многого. Пусть все еще оставалось неопределенным, ее решение оттого созрело только быстрее.
Льевен уже составил план. Он собирался тактично разведать, каковы отношения Мод Филби и Мэрфи, чтобы затем методично и человеколюбиво их разрушить и в решающую минуту оказаться на месте; он знал, что не так важно взять женщину в плотную осаду, как подстеречь у нее момент беспомощности и его
