– Да. Четыре раза.
– Какая подлость, – сказал санитар. – Вшивые молокососы. Тогда они еще небось в пеленках лежали.
Я ничего не ответил. Готтфрид смотрел на меня. Смотрел, не отрывая глаз.
Кестера долго не было. Он вернулся один. Врач отложил газету, которую читал.
– Приехали представители полиции? – спросил он.
Кестер молчал. Он не слышал слов врача.
– Полиция здесь? – спросил врач еще раз.
– Да, – проговорил Кестер. – Полиция. Надо позвонить, пусть приезжают.
Врач посмотрел на него, но ничего не сказал и пошел к телефону. Несколько минут спустя пришли два полицейских чиновника. Они сели за стол и принялись записывать сведения о Готтфриде. Не знаю почему, но теперь, когда он был мертв, мне казалось безумием говорить, как его звали, когда он родился и где жил. Я отвечал механически и не отводил глаз от черного карандашного огрызка, который чиновник то и дело слюнявил.
Второй чиновник принялся за протокол. Кестер давал ему необходимые показания.
– Вы можете приблизительно сказать, как выглядел убийца? – спросил чиновник.
– Нет, – ответил Кестер. – Не обратил внимания.
Я мельком взглянул на него. Я вспомнил желтые краги и униформу.
– Вы не знаете, к какой политической партии он принадлежал? Вы не заметили значков или формы?
– Нет, – сказал Кестер. – До выстрелов я ничего не видел. А потом я только… – Он запнулся на секунду, – потом я только заботился о моем товарище.
– Вы принадлежите к какой-нибудь политической партии?
– Нет.
– Я спросил потому, что, как вы говорите, он был вашим товарищем…
– Он мой товарищ по фронту, – сказал Кестер.
Чиновник обратился ко мне: – Можете вы описать убийцу?
Кестер твердо посмотрел на меня.
– Нет, – сказал я. – Я тоже ничего не видел.
– Странно, – заметил чиновник.
– Мы разговаривали и ни на что не обращали внимания. Все произошло очень быстро.
Чиновник вздохнул:
– Тогда мало надежды, что мы поймаем этих ребят.
Он дописал протокол.
– Мы можем взять его с собой? – спросил Кестер.
– Собственно говоря… – Чиновник взглянул на врача. – Причина смерти установлена точно?
Врач кивнул:
– Я уже составил акт.
– А где пуля? Я должен взять с собой пулю.
– Две пули. Обе остались в теле. Мне пришлось бы… – Врач медлил.
– Мне нужны обе, – сказал чиновник. – Я должен видеть, выпущены ли они из одного оружия.
– Да, – сказал Кестер в ответ на вопросительный взгляд врача.
Санитар пододвинул носилки и опустил лампу. Врач взял инструменты и ввел пинцет в рану. Первую пулю он нашел быстро, она засела неглубоко. Для извлечения второй пришлось сделать разрез. Он поднял резиновые перчатки до локтей, взял скобки и скальпель. Кестер быстро подошел к носилкам и закрыл Готтфриду глаза. Услышав тихий скрежет скальпеля, я отвернулся. Мне захотелось вдруг кинуться к врачу и оттолкнуть его – на мгновение мне показалось, что Готтфрид просто в обмороке и что только теперь врач его в самом деле убивает, – но тут же я опомнился и осознал все снова. Мы видели достаточно мертвецов…
– Вот она, – сказал врач, выпрямляясь. Он вытер пулю и передал ее чиновнику:
– Такая же. Обе из одного оружия, правда?
Кестер наклонился и внимательно рассмотрел маленькие тупые пули. Они тускло поблескивали, перекатываясь па ладони чиновника.
– Да, – сказал он.
Чиновник завернул их в бумагу и сунул в карман.
– Вообще это не разрешено, – сказал он затем, – но если вы хотите забрать его домой… Суть дела ясна, не так ли, господин доктор? – Врач кивнул. – К тому же, вы судебный врач, – продолжал чиновник, – так что… как хотите… вы только должны… может статься, что завтра приедет еще одна комиссия…
