Фенечка сбоку посмотрела на Базарова, но ничего не сказала.
– Это что у вас за книга? – спросила она, погодя немного.
– Это-то? Это ученая книга, мудреная.
– А вы все учитесь? И не скучно вам? Вы уж и так, я чай, все знаете.
– Видно, не все. Попробуйте-ка вы прочесть немного.
– Да я ничего тут не пойму. Она у вас русская? – спросила Фенечка, принимая в обе руки тяжело переплетенный том. – Какая толстая!
– Русская.
– Все равно я ничего не пойму.
– Да я и не с тем, чтобы вы поняли. Мне хочется посмотреть на вас, как вы читать будете. У вас, когда вы читаете, кончик носика очень мило двигается.
Фенечка, которая принялась было разбирать вполголоса попавшуюся ей статью «о креозоте»,[280] засмеялась и бросила книгу… она скользнула со скамейки на землю.
– Я люблю тоже, когда вы смеетесь, – промолвил Базаров.
– Полноте!
– Я люблю, когда вы говорите. Точно ручеек журчит.
Фенечка отворотила голову.
– Какой вы! – промолвила она, перебирая пальцами по цветам. – И что вам меня слушать? Вы с такими умными дамами разговор имели.
– Эх, Федосья Николаевна! поверьте мне: все умные дамы на свете не стоят вашего локотка.
– Ну, вот еще что выдумали! – шепнула Фенечка и поджала руки.
Базаров поднял с земли книгу.
– Это лекарская книга, зачем вы ее бросаете?
– Лекарская? – повторила Фенечка и повернулась к нему. – А знаете что? Ведь с тех пор, как вы мне те капельки дали, помните? уж как Митя спит хорошо! Я уж и не придумаю, как мне вас благодарить; такой вы добрый, право.
– А по-настоящему надо лекарям платить, – заметил с усмешкой Базаров. – Лекаря, вы сами знаете, люди корыстные.
Фенечка подняла на Базарова свои глаза, казавшиеся еще темнее от беловатого отблеска, падавшего на верхнюю часть ее лица. Она не знала – шутит ли он или нет.
– Если вам угодно, мы с удовольствием… Надо будет у Николая Петровича спросить…
– Да вы думаете, я денег хочу? – перебил ее Базаров. – Нет, мне от вас не деньги нужны.
– Что же? – проговорила Фенечка.
– Что? – повторил Базаров. – Угадайте.
– Что я за отгадчица!
– Так я вам скажу; мне нужно… одну из этих роз.
Фенечка опять засмеялась и даже руками всплеснула, до того ей показалось забавным желание Базарова. Она смеялась и в то же время чувствовала себя польщенною. Базаров пристально смотрел на нее.
– Извольте, извольте, – промолвила она наконец и, нагнувшись к скамейке, принялась перебирать розы. – Какую вам, красную или белую?
– Красную, и не слишком большую.
Она выпрямилась.
– Вот возьмите, – сказала она, но тотчас же отдернула протянутую руку и, закусив губы, глянула на вход беседки, потом приникла ухом.
– Что такое? – спросил Базаров. – Николай Петрович?
– Нет… Они в поле уехали… да я и не боюсь их… а вот Павел Петрович… Мне показалось…
– Что?
– Мне показалось, что
– С какой стати вы Павла Петровича боитесь?
– Они меня все пугают. Говорить – не говорят, а так смотрят мудрено. Да ведь и вы его не любите. Помните, прежде вы все с ним спорили. Я и не знаю, о чем у вас спор идет, а вижу, что вы его и так вертите, и так…
Фенечка показала руками, как, по ее мнению, Базаров вертел Павла Петровича.
Базаров улыбнулся.
– А если б он меня побеждать стал, – спросил он, – вы бы за меня заступились?
