почему. Ему нравилось здесь все – и заросшие вереском пустоши, и холодные туманы, и быстрые, с кристально чистой водой реки, и приткнувшиеся у рек винокурни, и старинные, мрачно-серые, словно вырастающие из скал стены замков. Его притягивала эта мрачная, неуютная, малолюдная земля. Как будто здесь была его настоящая родина.
В Абердин, старинный щотландский город, он прибыл уже во второй половине дня. Нашел небольшой паб, перекусил овечьим сыром и сочным, хорошо поджаренным бифштексом. Знаменитый шотландский виски, скотч, он заказывать не стал – за рулем, да и рука должна быть крепкой. Обедая, он вслушивался в неспешный говор шотландцев, довольно сильно отличающийся от британского. Про себя он повторял услышанные слова, мгновенно придумывал ответы на задаваемые вопросы – и с удовлетворением понял, что шотландский он еще не забыл.
Из Абердина он покатил за запад, по дороге А96 в сторону городка Порт Эльфинстоун. Именно там, в предгорьях, жил тот человек, который ему был нужен и ради которого он совершил столь долгое и запутанное путешествие.
Хотя от этого человека ждать проблем не приходилось, Бухгалтер был верен себе. Он не поехал напрямую к дому – большому, угрюмому, переделанному из деревенского амбара, на вид выглядящего так, будто ему нашлось место еще в «Domesday Book»[91]. Машину он оставил за две мили от дома, в небольшой, но глубокой, заросшей чахлым кустарником лощине. Огляделся по сторонам – вокруг ни души. Только мрачное, серое, тяжело нависающее над головой небо, подпирающие его плоские вершины холмов, поросли вереска и камни. Почти пустыня. Посмотрев на часы со встроенным в них компасом, Бухгалтер пустился в путь.
На путь до известного ему наблюдательного пункта он потратил меньше часа. Хотя это и было глупостью, но именно сейчас, пробираясь по вересковым пустошам, вдыхая знакомый запах торфа, оглядываясь по сторонам в поисках противника, он вспомнил, как когда-то давно то же самое он делал, будучи кандидатом на вступление в знаменитый полк САС. Тогда ему не было еще двадцати, он был совсем пацаном, но…
Тогда он был живым.
И сейчас он почувствовал себя живым. Давно он себя так не чувствовал.
И понял, как это чертовски приятно – когда ты чувствуешь себя живым.
Место для наблюдения, а при необходимости и для стрельбы, он приметил еще в свой прошлый визит сюда. Примерно в семистах ярдах от дома, почти на самом гребне холма – там лежал серый, источенный холодными дождями и пронизывающим шотландским ветром огромный валун, высотой в два человеческих роста. На подходе к валуну он залег и дальше передвигался по-пластунски, а за валун заползал так, чтобы между ним и домом был этот самый валун, чтобы его невозможно было увидеть. Хозяин расположенного внизу, в лощине, строения был не из тех людей, с кем можно было шутить.
Дополз. Замер.
Почему-то именно сейчас Бухгалтеру вспомнилась последняя настоящая охота, в которой он принимал участие, – охота не на людей. Это было здесь, в Шотландии, на продуваемых всеми ветрами вересковых пустошах. Тогда он шел один по этой мрачной пустыне, а где-то левее, примерно в миле, бухали залпы выстрелов из двустволок и скакали лошади. Последнее развлечение знати – раз запретили охоту на лис с гончими, гончих заменили ружья. Он не любил и не уважал такие охоты – большой компанией, шумные, с виски, с похвальбой перед присутствовавшими там же дамами. Это было что-то типа шумного карнавала, приятного времяпрепровождения с убийством животного как бы между делом, для веселья. Для него это было неприемлемо. Он всегда охотился в одиночку, даже без проводника, он уходил от человеческого жилья на несколько дней, стараясь слиться с природой, стать ее частью. Он использовал нетипичное для Великобритании комбинированное ружье с одним нарезным и одним гладким стволом. Только один шанс – он всегда стрелял один раз, и если пуля не находила цель, значит, зверь выиграл, а он проиграл. Такова была игра. Честная игра.
Тогда на него выскочил тот лис. Старый, побитый жизнью лисовин с обтрепавшейся рыжей шерстью. Он выбежал прямо на него, загнанно дыша и подволакивая заднюю ногу. В него попало несколько дробин, но этого было недостаточно для того, чтобы убить его. Увидев его, лис остановился и посмотрел ему в глаза, а он посмотрел в глаза зверя. Они стояли так несколько долгих секунд – и, казалось, на многие мили вокруг не было больше живых существ, кроме него и этого самого лиса. Но слева опять раздалось гиканье, и лис рванул дальше, тяжело пробежав в нескольких метрах от него. А потом на поляну, где он стоял, выскочили несколько верховых – молодые, наглые, на разгоряченных скачкой лошадях, в теплых костюмах для верховой езды. С ними были и дамы – две или три – заливисто смеющиеся, с легкими дробовиками- переломками. Увидев спокойно стоящего посреди пустоши человека, они удивились, потом подскакали к нему поближе и спросили, не видел ли он подстреленного ими несколько минут назад лиса. Бухгалтер сказал, что видел, и указал им направление, куда тот пробежал – совсем не то, куда лис побежал на самом деле. Одному из верховых что-то не понравилось, и он хотел еще что-то сказать или сделать, но находившаяся на пританцовывающем рядом кауром жеребце молодая рыжеволосая красотка удержала своего спутника от этого. Он знал, что женщины гораздо лучше чувствуют опасность. Видимо, это шло еще с первобытных времен, когда им приходилось оберегать свое потомство от хищников. Вот и сейчас эта красотка почувствовала, что ее кавалер вплотную подошел к
А потом, когда они ускакали в том направлении, которое он им показал, Бухгалтер долго смотрел им вслед. И пожелал зверю удачи.
Размышления Бухгалтера прервал хлесткий щелчок – словно пастушьим кнутом. Еще через долю секунды до него донесся раскатистый грохот выстрела.
Его обнаружили.
Бухгалтер медленно вышел из-за валуна, держа руки за головой, и начал спускаться вниз, к старому деревенскому амбару…
Человек, который его ждал там, у амбара, был сед, кряжист, невысок, он зарос бородой по самые глаза и чем-то напоминал гнома. Выделялись руки – большие, красные, руки работяги, все в мозолях и каких-то пятнах. В руках он держал странного вида длинноствольное нарезное ружье, из которого сейчас и выстрелил.
– А если бы ты в меня попал? – вместо приветствия сказал Бухгалтер, не опуская сцепленные за головой руки.
– Одним клиентом стало бы меньше, – ответил «гном», опуская ружье. – Давно тебя не видел.
– Было много дел. Руки можно опустить?
Вместо ответа «гном» протянул ему свою.
Гнома звали Николас Моргейт, и когда-то давно он работал на королевской оружейной фабрике в Бирмингеме, которая была основным производителем оружия в Британской Империи. Тогда клеймо BSA означало наивысшее качество, оружие с таким клеймом ценилось дороже любого другого. Две тысячи солдат, вооруженные винтовками и пулеметами BSA, могли поставить на колени целую африканскую страну. Потом… потом много чего произошло, и славное британское оружие потерпело два подряд сокрушительных поражения. Сначала сумрачный германский гений, бесчисленные ряды вымуштрованных пруссаков с «маузерами», в пух и прах разбили основного континентального союзника Британии – Францию, а заодно разгромили и британский экспедиционный корпус. А потом, не успев оправиться от поражения на континенте, британцы потерпели новое, еще более сокрушительное. Бесчисленная русская армия вторглась на Восток, конные казачьи лавы, подобно метле, вымели с Востока остатки турецкого владычества и обрушились на британские войска. Скорее всего, они смогли бы выстоять, но тут германцы по сговору с Россией и с вероломными предателями-бурами выступили в Африке. В результате допущенных грубейших ошибок – Британии надо было отдать что-то одно, а за второе держаться изо всех сил – потеряли и то, и другое. Воевать на несколько фронтов против двух сильнейших континентальных держав у острова, снабжение которого оказалось под угрозой из-за действий германских рейдеров и подводных лодок, просто не хватило сил, даже при поддержке со стороны всего цивилизованного мира. Блестящие операции
