«Шевроле Субурбана», второй машины охраны, и занять позицию для ведения огня, пошевелил цевьем винтовки, красная точка в прицеле легла точно по центру затылка чернокожего громилы. В руках у снайпера была сделанная по индивидуальному заказу, неавтоматическая снайперская винтовка с глушителем, и с такого расстояния он мог попасть в любую клетку человеческого тела на выбор. Это так просто – палец ложится на спусковой крючок, легкое движение – и мозги черномазого придурка на асфальте. Несмотря на повсюду насаждаемую политкорректность, в правоохранительных органах САСШ она приживалась плохо – вот и сейчас снайпер совершенно не хотел поинтересоваться у бандита, достаточно ли ему мама уделяла внимания в детстве и не рано ли его высадили на горшок. Вместо этого он держал его под прицелом и искренне, до колик в животе, хотел, чтобы тот достал какую-нибудь игрушку из кармана, типа столь популярного среди бандитов «Сэтеди найт спешиал» [43] – тогда он дожмет спуск, и мозги этого урода разлетятся по всей стоянке. Во всем плохом есть что-то хорошее – по крайней мере, он узнает – есть ли у этого ублюдка мозги.
– Ты… Сукин сын…
Вообще, Джош говорил мало, процесс говорения ему большого удовольствия не доставлял, но сейчас он высказал все, что думает о противнике. И снова ринулся в атаку.
Атака кончилась худо. Наглец опять ушел от удара куда-то вниз – он был подвижным, как вода, и в следующую секунду Джошу показалось, что его в причинное место боднул бык. Он согнулся, зашипев от боли, а потом словно небо обрушилось ему на голову.
Хорхе Альварадо стоял в стороне, лишившись дара речи и наблюдая за поединком. И только когда тело чернокожего гиганта бессильно распласталось на грязном бетоне, ярость охватила его, захлестнула, подобно приливу.
– Ты… Я… Я Хорхе Альварадо! Тебе не жить! Сука, тебе не жить!!!
Незнакомец просто смотрел на Хорхе Альварадо, стоящего в нескольких метрах от него и изрыгающего ругань вперемешку с угрозами. А потом он сплюнул себе под ноги, повернулся и, ничего не говоря, направился к своей машине…
Ярость… Ярость заставляет людей совершать самые безумные поступки. Даже слабый духом человек может броситься на изрыгающий свинец пулемет, если в его душе горит пламя ярости…
Точно такая же ярость поднялась в душе молодого Альварадо – он впервые в жизни встретил противника, который его не просто публично унизил – он его ни во что не ставил. Его, хозяина города…
Альварадо огляделся, увидел лежащий на земле камень… И, подхватив его, ринулся вдогонку за уходящим к своей машине чужаком.
– Внимание, у объекта два камень! Объект два пытается ударить «принца» камнем…
Не договорив, снайпер положил палец на спусковой крючок винтовки, прицелился. Для себя он наметил – как только объект приблизится к «принцу» на расстояние удара камнем, он выстрелит. И плевать, что потом придется отписываться…
Но когда снайпер уже потянул спусковой крючок винтовки, когда до выстрела осталось еще микронное усилие – обстановка резко изменилась. «Принц», человек, которого все охраняющие его агенты уже успели зауважать, вдруг сместился в сторону, пропуская мимо себя удар, развернулся, хлестким пинком придал второму бандиту дополнительное ускорение – и тот с истошным криком врезался в борт лимузина. Гулкий удар кости об металл был слышен даже здесь, в машине охраны…
– Жестко… – агент Малруни не удержался и прокомментировал свои впечатления в эфире, хотя это было непрофессионально, – машина два, отправляетесь за «принцем», как только он отсюда уберется. А мы тут задержимся – и кое с кем потолкуем…
Черный «Хорьх-Купе» шел по серпантину жестко, гоночная подвеска передавала пассажирам все нюансы не совсем ровной дороги – зато скорость, с какой немаленькая машина преодолевала крутые виражи дороги, была просто поразительной…
– О’кей… Давай остановимся и поговорим. – Моника пыталась прийти в себя от увиденного. – Вон там будет смотровая стоянка. Давай остановимся и поговорим, – повторила она.
Пожав плечами, незнакомец плавно сбросил скорость. Большое, с резкими, но обтекаемыми формами кузова купе послушно зарулило на небольшую площадку со смотровыми подзорными трубами – с нее был прекрасно виден город. Приглушенный рокот мотора сменился едва слышным шуршанием.
– О’кей… – Моника давно уже не сталкивалась с ситуацией, в которой она не знала, что говорить. – Это было круто. Как ты их так?
– Что?
– Сават. Французское искусство рукопашного боя, его у вас здесь еще называют французским боксом, но это неправильно. Оно рождалось на парижских улицах, в реальных схватках и поэтому очень эффективно.
– Я никогда не видела, чтобы кто-то так врезал Джошу… А где ты научился этому?
– В армии.
– Где ты служил? Ты из… этих, ну, как снимают про них… морская пехота.
– Нет… – незнакомец улыбнулся, – я служил в разведке воздушного десанта. Очень далеко отсюда, в Туркестане…
– Так ты…
– Да. Я русский. Ник – это сокращенное, здесь так принято. А так меня зовут Николай. Тебя это смущает?
– Да нет… А как ты здесь оказался?
– Просто приехал…
– А ты знаешь… ну, Хорхе…
– Слышал про него. Но чести быть представленным не имел.
– Идет…
Хорхе Альварадо, младший из Альварадо, уже второй раз за этот час пришел в себя – и не понял, что происходит. Он находился в… то ли очень тесном помещении, то ли фургоне, лежал на полу – и руки его стягивали наручники. В машине было тепло, тихо, приглушенно бормотала рация. Пахло кофе и булочками…
– Поднимайся, поднимайся, мачо… Разлегся на полу, как свинья.
Кто-то вцепился в воротник и поднял Хорхе, посадил его у стенки. Три человека, у каждого из них на лице было написано «коп», смотрели на него с таким выражением лица, с каким уборщик смотрит на дерьмо посреди комнаты.
Как ни странно, поняв, что это копы, Хорхе обрадовался. Он уже успел подумать, что стал жертвой похищения – в Мексике людей похищали на каждом шагу, выкуп иногда составлял всего тысячу долларов, а похищенных часто убивали, чтобы те не могли опознать похитителей. Копы, значит, убивать не будут…
– Какого черта? Я Хорхе Альварадо, если вы меня сейчас же не выпустите – завтра будете
